Изяслав
Шрифт:
Ярволод отрицательно покачал головой.
– Треть...
– Только то, что увезёте в перемётных сумах, - твёрдо молвил Ярволод.
Хан гордо вскинул голову, но младший Жариславич не отвёл взгляда. Так продолжался немой поединок, пока хан окончательно не взвесил всё. Его губы шевельнулись:
– Сделаю, как просите.
Теперь во весь рот осклабился Ярволод и похлопал хана по плечу:
– Спасибо, что уважил... друже...
Хан с телохранителями вернулся в свой стан. Тотчас вокруг него собрались воины. Стояли молча. Десятки глаз требовательно и выжидающе смотрели на него. Телохранитель, мусульманин Юсуф, остававшийся в лагере, протолкался
– Успех сопутствует мне!
– громко сказал Горчан.
– Русичей привёл мой старый друг. Правда, он не может сразу отпустить всех нас. Ведь там есть и другие русские вожаки, преданные киевскому хану. Мы договорились так. Пока он отпустит только троих - меня и двух моих людей, кого я выберу.
Горчан обвёл улыбчивым взглядом воинов, задерживая его почти на каждом, иногда заговорщицки подмигивая, будто говоря: ты и есть тот, кто поедет со мной на волю. Он продолжал:
– Остальные сдадутся в плен русичам.
Послышался тихий, но грозный ропот.
– Плен будет недолгим, - поспешно проговорил хан.
– Мой друг, русский воевода, оставит для охраны десяток воинов, а сам с отрядом уйдёт в другом направлении. Когда я вернусь с подмогой, ваш плен закончится.
Тягостное, напряжённое молчание было ответом.
Верный Юсуф воскликнул:
– Тысячу лет нашему премудрому Горчану!
Его крик подхватили лишь те, кто рассчитывал попасть в число двух. Недоверчиво и злобно смотрели остальные воины на своего предводителя. А он всё так же улыбчиво положил какой-то свёрток в перемётную суму, бросил несколько слов двум воинам, с которыми был на переговорах.
И вдруг резко вскочил на коня, крикнул: "Ждите!" - и, сбив с ног Юсуфа, поскакал во весь опор к выходу из стана. За ним едва поспевали двое всадников.
Юсуф растерянно поднялся на ноги, часто моргая от пыли и отряхиваясь. Он глянул вслед хану и наконец-то осознал, что его ожидания не оправдались.
– Горчан предал нас! Убейте собаку!
– закричал он и бросился к своему коню, на бегу вытаскивая саблю.
Свистнув, стрела вошла в его горло...
Через несколько минут хан Горчан был уже далеко. Русичи провожали его улюлюканьем.
2
Два воина подвели к князю Изяславу худого человека в чёрной рясе с капюшоном. Его захватили среди пленных торков. Жарислав распорядился доставить монаха, плохо говорившего по-русски, к князю. Монах оказался католическим проповедником, посланцем папы. Он нёс нечестивым Христово слово. На вопрос князя о причине его пребывания в отряде Горчана у русских границ монах ответил, что его долг - следовать за заблудшими братьями, подобно человеческой тени.
– Слово апостола Петра подобно звону меча!
– крикнул Всеволод Ярославич, князь переяславльский.
– Папа на нас натравляет нечестивых!
Монах перевёл взгляд с князя Изяслава на его братьев, посмотрел на Коснячко, на Всеслава Полоцкого, потом опять остановился на побагровевшем лице Всеволода и спокойно ответил, как бы извиняя горячность князя:
– Ira impotents sui est [62] .
Князь Изяслав заинтересовался монахом. Такие, как этот посланец папы, составляли главную заботу Феодосия и митрополита
62
Гнев не владеет собой (лат.).
Монах продолжал отвечать на вопросы, задаваемые Всеволодом, Святославом и воеводой Коснячко. Иногда он отвечал откровенно. Тогда его речь становилась громогласной. Иногда он юлил, хитрил, заливал словесным мёдом гнев слушающих. На вопрос князя черниговского о том, почему папа завоёвывает души не только словом, но и мечом, почему стремится захватить всю землю и действует не только убеждением, но и силой, монах гордо выпрямился и ответил поговоркой:
– Ferrum ferro acuitur [63] .
63
Железо железом острится (лат.).
– Папа забыл другую поговорку, - грозно сказал Святослав, и его рука легла на рукоять меча: - Ex nimia potentia principium oritur interitus principium [64] .
Изяслав Ярославич поспешно взмахнул рукой, показывая, что допрос окончен и монаха можно увести. Он спросил у Коснячко совета - как поступить с пленником? Держать у себя - папа узнает, разгневается. И отпустить нельзя - монах, несомненно, лазутчик. Воевода в ответ сделал недвусмысленный жест: ребром ладони провёл по горлу. Князь испуганно замотал головой, но не сказал ни слова.
64
От чрезмерной власти властителей происходит гибель властителей (лат.).
В тот же день два хмурых воина увели монаха в степь. Один из них уже занёс меч, как вдруг пошатнулся и упал. Стрела вонзилась ему в спину. Другая стрела настигла его товарища. Из-за холма показалось трое людей. Передний разрезал ремни, стягивающие руки монаха. Недавний пленник поправил рясу и прошептал на ухо своему спасителю:
– За торками идут куманы [65] .
3
Узнав о бегстве пленника и гибели его стражей, воевода Коснячко, не теряя времени, доложил об этом князю и высказал свои догадки. Князь же вызвал Изяслава-отрока и приказал следить за полоцким боярином Стефаном, не спускать с него глаз, да так, чтобы боярин ничего не замечал.
65
Куманами называли в Европе половцев.
– Друга своего, Турволода, в помощь возьми, - сказал Коснячко.
– Дабы и ночью сторожили...
Князь добавил:
– Надеюсь на тебя, отроче.
И отрок старался. Он уподобился тени и не отставал от Стефана. А тот вскоре заметил соглядатая, но виду не подал. Наблюдая, как отрок пытается остаться незамеченным, недобро усмехался про себя, думал: "Ладно, потешься, княжий выкормыш. Ты ещё сослужишь службу, да не князю, а мне..."
Однажды поздним вечером к Стефану подошёл какой-то боярин.