Изыди, Гоголь!
Шрифт:
Одна девичья ладонь ложится на мой пах, вторая на мою грудь. Избранница наклоняется к моей шее.
– - Будет больно, -- шепчет она, -- но прия…
Распахнув алые глаза, девица отшатывается. Какое-то время, не отрывая ладони, смотрит на мою грудь. А затем буквально отпрыгивает назад.
Она рычит дикой кошкой, во рту торчат острые клыки.
– - Ты… ты мертвец!
– - выплевывает красноглазая.
– - Мертвец! Но… как?
Я отставляю стакан с соком и ухмыляюсь:
– - Тонкости бытия
Небольшое усилие воли, и из тени клыкастой вырываются чернильные руки. Они рывком ставят ее на колени.
Тварь хрипит сдавленным горлом, вырывается, как скованная цепями тигрица. Теням стоит больших сил, моих сил, сдерживать ее.
– - Ты пожалеешь об этом!
– - рычит она.
– - Я Муршан! Только попробуй что-то сделать, и мой клан живьем сдерет с тебя кожу!
– - Ну, этим они меня не удивят.
Вскоре клыкастая понимает, что дергаться бесполезно. Стоит на коленях, пытается отдышаться.
Я присаживаюсь напротив и вглядываюсь в алые глаза вампирши. Ни тени былой сексуальной неги. Только злоба, недоумение и страх.
Я задумчиво чешу подбородок и говорю:
– - Ты как здесь оказалась, пиявка? Я же всех вас истребил.
Глава 6. Красавец-мерзавец
Проглотив кусок, я указываю на сочную свиную рульку и говорю:
– - Это может быть последнее, что ты съешь в своей жизни. На твоем месте я бы оценил такую щедрость.
Из гостиной мы переместились в мою спальню, за небольшой обеденный столик.
Маришка, сидящая напротив, подкидывается:
– - Ты обещал, что не тронешь меня!
Я указываю на чертовку вилкой:
– - Если ты будешь говорить правду. Люди добровольно отдают вам свою кровь? Пф, нашла дурака!
Вампирша восклицает:
– - Но это правда!
– - она падает обратно на стул.
– - Простолюдины, бедные студенты и прочие -- мы хорошо им платим!
– - Но зачем платить за то, что можно взять силой?
Маришка бросает такой взгляд, будто я предложил взять силой ее матушку.
– - Ты серьезно?
– - хмурится она.
– - Муршан, мой клан, мы отщепенцы. Изгои. Но никак не подлецы, чтобы кусать дающую руку. Как и шесть других кланов, которых тоже приютила Российская империя.
Я понятливо киваю. В вампирскую честь я не верю, потому что как бы не была овца добра к волку, она жива до тех пор, пока он не проголодается. Здесь дело наверняка в дающей руке или, скорее, во второй. Что она держит: меч или поводок?
Впрочем, это не мое дело. На этот раз люди сами виноваты в том, что впустили лису в курятник. Кстати, об этом.
Я говорю:
– - Ты сказала, что вас приютили. Откуда вы бежали? Из другой страны или…
Я делаю неопределенный
У Маришки вырывается смешок:
– - Ты вчера из леса из вышел?
Она видит, что мне не до шуток, и берет себя в руки. Прочищает горло и говорит:
– - Мы живем на Земле, в Российской империи, уже больше пятидесяти лет. С тех пор, как ваши ученые изобрели какое-то особое устройство и сделали постоянные разломы в другие миры.
Кусок курочки-гриль так и застревает в горле. Приходится пропихнуть его виноградным соком.
Пронзать время и пространство дано только величайшим провидцам. И способен на это только их разум.
Вампирша же утверждает, что местная моль открыла дороги в другие миры с помощью технологий. Слабо верится. И что еще за разломы? Нет, важно другое...
На мой вопрос Маришка загибает пальцы:
– - Помимо нас еще дроу, гномы, водяные, феи, зверолюди… и все в Российской империи.
Я понятливо киваю. Это многое меняет.
– - Значит, -- говорю я, -- этот Златолюб, администратор, не просто низкий уродливый мужик с волосатыми ушами, а…
– - Гоблин, да, -- усмехается Маришка.
– - Имя Авраам Бермегрот Златолюб у тебя не вызвало подозрений?
– - Таки вызвало. Но не те.
Я отмахиваюсь. После девяти веков жизни смертная моль становится почти на одно лицо. Теперь хотя бы понятно, кого мне напоминал этот Бермегрот: всех остальных гоблинов из моего мира. Но важно не это.
Мара отправила меня на Землю. Наверняка с помощью этих самых разломов. Но кто их создает?
В памяти тела находится подтверждение словам вампирши. Разломы терзают земное пространство уже больше века. Так что вряд ли они дело рук Богини Смерти и Тьмы. Ведь еще чуть больше века назад ее дочки преспокойно нагоняли жуть на моль в моем мире.
Пока мои мысли вертятся вокруг этого странного мира и моем положении в нем, мой взгляд застывает на стакане с соком. Бледная ладонь тянется к моей, и острый красный ноготок, вызывая мурашки, скользит по моей коже.
Маришка шепчет:
– - Ты такой… странный. Живой, но должен быть мертвым. Владеешь такой силой, но магии в тебе почти нет. Не вампир, но…
Девушка завороженно всматривается в лицо юного Гоголя.
– - Но глаза старше, чем у моего отца, -- она смущенно отворачивается.
– - А ему, между прочим, больше двух веков!
Из меня вырывается смешок.
Вампирша с любопытством разглядывает меня.
– - Инстинкты хищника говорят мне бежать…
Маришка ныряет под стол. Ее голова всплывает меж моих бедер. Алые глаза игриво блестят:
– - …и это безумно заводит!
Нежные ручки проскальзывают под мой халат.
– - Я обещал тебя не трогать.