Изюм от Дон Хуана, или Велосипед для паралитика
Шрифт:
— Когда ты показываешь свой нагваль Паблито, что ты чувствуешь?
— Я не могу тебе этого объяснить, — сказал он тихо. — И не потому, что не хочу, — просто мой тональ здесь останавливается.
— Можно сказать, что воин учится настраивать свою волю, направлять ее с точностью иголки, фокусировать ее, где захочет. Как если бы его воля, которая выходит из средней части тела, была единственным светящимся волокном. Нитью, которую он может направить в любое вообразимое место. Эта нить — дорога к нагвалю. Можно сказать также, что воин погружается в нагваль с помощью этой единственной нити. Как только
Хенаро всегда смешит меня до упаду, потому что он — одно из самых приятных живых существ. Я никогда не знаю, с чем он приходит. Для меня это — абсолютная сущность магии. Хенаро такой подвижный воин, что малейшее фокусирование его воли заставляет его нагваль действовать невероятным образом.
— А сам ты видел, что именно делал дон Хенаро?
— Нет, я просто видел, что его нагваль находился на деревьях.
— То есть, ты хочешь сказать, что, как и в случае с базаром, тебя со мной не было?
— Похоже на это. Когда встречаешься с нагвалем, то всегда остаешься с ним один на один. Я был поблизости, но только для того, чтобы защитить твой тональ. Это моя обязанность.
Дон Хуан сказал что воин должен устранять замешательство тоналя, пока не станет настолько текучим, что сможет принять все, не принимая ничего.
Когда я описал прыжки дона Хенаро на дерево и обратно, дон Хуан сказал, что крик воина — это один из важнейших моментов магии, и что дон Хенаро, фокусируя свой крик, использует его как движущую силу.
— Ты прав, — сказал он. — Хенаро взлетел, частично притянутый своим криком и частично деревом. С твоей стороны это было настоящим видением подлинной картины нагваля. Воля Хенаро сфокусировалась в этом крике, а его личное прикосновение заставило дерево притянуть нагваль. Линии протянулись в обе стороны — от Хенаро к дереву и от дерева к Хенаро. Когда Хенаро спрыгнул с дерева, ты должен был увидеть, что вначале он сфокусировался на участке земли перед тобой, а потом дерево толкнуло его. Но толчок этот был лишь кажущимся. В сущности, это было больше похоже на освобождение от дерева. Дерево отпустило нагваль, и он вернулся обратно в мир тоналя, на то место, где он сфокусировался.
— Должен предупредить тебя, — сказал дон Хуан. — Тебе нужно научиться уверенно определять, когда человек — нагваль, а когда человек — это просто человек. Ты можешь умереть, если придешь в прямой физический контакт с нагвалем.
— Хенаро очень теплый, — заметил дон Хуан, когда дон Хенаро ушел. — Планом силы было, чтобы ты нашел мягкого бенефактора.
Мне было любопытно узнать, когда дон Хенаро стал моим бенефактором. И дон Хуан предложил мне вспомнить необычное событие, которое произошло в тот день, когда я впервые встретил дона Хенаро, и которое послужило правильным знаком. Я ничего подобного вспомнить не мог. Я начал пересказывать события. Насколько я помнил,
— Если ты слишком туп и не можешь вспомнить, то лучше оставим это. Воин следует указаниям силы. Ты вспомнишь все по мере надобности.
Дон Хуан сказал, что иметь бенефактора — это очень трудное дело. В качестве примера он взял своего ученика, Элихио, который был с ним много лет. Он сказал, что Элихио не смог найти бенефактора. Я спросил, найдет ли Элихио его когда-нибудь, и он ответил, что нет возможности предсказывать поворот силы. Он напомнил мне, как однажды, несколькими годами ранее, мы встретились с группой молодых индейцев, бродивших по пустыне северной Мексики. Он сказал, что видел, что никто из них не имел бенефактора, и что общая обстановка и настроение момента были совершенно правильными для того, чтобы протянуть им руку и показать нагваль. Он говорил об одной ночи, когда четверо юношей сидели у огня, и дон Хуан, по моему мнению, показал интересное представление, в котором он явно виделся каждому из нас в разной одежде.
— Эти парни знали очень многое. Ты был единственный новичок среди них, — сказал он.
— Что случилось с ними впоследствии?
— Некоторые из них нашли бенефакторов, — ответил он.
Дон Хуан сказал, что бенефактор обязан отдать долг силе, и что бенефактор передает новичку свое личное прикосновение не меньше, а то и больше, чем учитель.
— Сегодня нагваль пытался заставить тебя споткнуться, но ты был достаточно силен, чтобы отразить его нападение. Однажды ты поддался ему, и я вынужден был лить воду на твое тело. На этот раз ты прошел хорошо.
Я заметил, что слово «нападение» придает этому событию очень опасное звучание.
— "Опасное звучание"? Это неправильный способ выражаться, — сказал он. — Я не собираюсь пугать тебя. Действия нагваля смертельно опасны. Я уже говорил тебе об этом, и это не означает, что дон Хенаро старается повредить тебе. Наоборот — его забота о тебе неуязвима. Но если у тебя недостаточно силы, чтобы отразить нападение нагваля, ты умрешь, несмотря на мою помощь или заботу Хенаро.
Я заметил, что события этого дня были настолько ошеломляющими, что мне, пожалуй, понадобятся годы, чтобы разобраться во всем.
— Если тебе непонятно, то ты в прекрасной форме, — сказал он. — Вот когда ты понимаешь, ты находишься в каше. Конечно, это точка зрения мага. С точки зрения среднего человека, если ты не можешь понять, то ты идешь ко дну. В твоем случае средний человек подумал бы, что ты распался или начинаешь распадаться.
Я засмеялся над его выбором слов. Это была ирония — однажды я упоминал о концепции распада в связи со своими страхами. Я заверил его, что на этот раз вообще ни о чем не намерен спрашивать.
— Я никогда не возражал против разговоров, — сказал он. — Мы можем с тобой говорить о нагвале, сколько угодно, но с одной маленькой поправкой: если ты помнишь, я сказал, что можно быть лишь свидетелем проявлений нагваля. И поэтому мы можем говорить только о том, чему были свидетелями. Но ты ищешь объяснений, а это печально. Ты хочешь объяснить нагваль при помощи тоналя, а это глупо, особенно в твоем случае, так как ты больше не прячешься за своим невежеством. Ты очень хорошо знаешь, что наш разговор имеет смысл лишь в определенных границах, а эти границы неприложимы к нагвалю.