Je t'aime (СИ)
Шрифт:
– Уж как–нибудь, – бесстрастно ответил я, и вернулся к Алисе.
Она смотрела на меня, как баран на новые ворота. Я невольно улыбнулся, приложил палец к губам и потянул ее за собой. Добравшись до кухни, я стащил бутылку шампанского, два бокала, и направился в библиотеку. Туда точно никто не зайдет.
– У тебя день рождения? – наконец–то спросила она, плетясь за мной.
– Ага. Юбилей.
На самом деле мой день рождения совершенно не имеет для меня никакого значения.
– Тридцать пять? – снова спросила она, поднимаясь за мной по лестнице.
–
– Что ж ты не предупредил, я бы подарок купила, – недовольно проворчала она, и я резко остановился.
Алиса налетела на меня и замерла, уткнувшись носом мне в шею. Я судорожно сглотнул, а потом наклонился, чтобы видеть ее глаза:
– Алиса, встретить тебя в Женеве – лучший подарок, который я мог получить.
– Формально мы встретились в Финляндии, – она моргнула и пожала плечами.
– Да пофиг, как ты обычно говоришь, – я опять невольно потянулся к ее лицу и убрал прядь волос за ухо, – Я, правда, рад тебя видеть.
– Ты знаешь, я не могу ответить тебе тем же, – фыркнула она и поморщила нос.
Мой рот сам растянулся в улыбке, и я прикоснулся к ее лбу губами.
– Я постараюсь это исправить. Пошли, – я потянул ее вглубь по коридору, – Надо спрятаться, пока нас не нашли.
– Зачем прятаться? Мог бы представить меня своим друзьям.
Это точно будет лишним. Не стоит знакомить ее с этими… Людьми.
– У моих друзей очень длинные языки, – вздохнул я, – К тому же, я не знаю, как тебя представить. Ты ведь замужем, – она вздрогнула, и ее милое личико исказила недовольная гримаса, – Входи.
Мы наконец–то добрались до библиотеки, в которой я решил спрятаться от посторонних глаз и ушей. Утром я перенес сюда ноутбук и поработал с некоторыми бумагами, поэтому на письменном столе царил беспорядок. Из большого арочного окна в центре комнаты лился мягкий солнечный свет. Алиса принялась осматриваться, изучая комнату, и с интересом уставилась на дверь между книжными полками.
– А там что?
– Спальня, – ответил я, постаравшись придать спокойствия своему голосу.
Я подошел к столу и поставил на него бутылку с бокалами. Она огорошила меня очередным вопросом:
– Твоя?
Я уставился на ее спину, пока она проходила вдоль стеллажей и проводила рукой по книжным полкам.
– Нет. Не потащу же я тебя в койку на первом свидании, – вырвалось у меня, и я чуть не засмеялся от собственной лжи.
Когда я открыл шампанское, оно хлопнуло, и я недовольно поморщился. Теряешь сноровку, Дворцов.
Алиса вздрогнула, а потом рассмеялась:
– А у нас свидание?
– Не знаю, – я подошел к ней, и протянул бокал, – Я не силен в романтических штуках.
– Это точно, – она сделала первый глоток, и я невольно залюбовался ее губами, на которых заблестели капли шампанского, – Надеюсь, ты не собираешься напиться?
– Еще не решил.
– Мне нужно будет вернуться, ты же понимаешь, – с укором сказала Алиса.
Я понимаю. Я кивнул.
– Обещаю, что отвезу тебя обратно. Итак, – я шагнул к ней навстречу.
– Итак, – она поморщилась.
– Как жизнь?
– Как видишь, – она
Я сделал еще один шаг вперед, пока она над чем–то усердно размышляла. Она этого не заметила, и вздрогнула, когда я спросил, встав к ней почти вплотную:
– О чем ты думаешь?
– Да так, – она окинула взглядом помещение, – Это библиотека?
Я, молча, кивнул.
– Читаешь?
– Иногда, – сухо ответил я, наматывая длинную прядь у ее лица на палец.
Я даже не заметил, что это делаю.
– На французском? – она вскинула бровь, и уголки ее губ немного дрогнули.
– Не только. Здесь есть много интересных книг. Шекспир в оригинале. Байрон. Пушкин.
Во всяком случае, это то, что я нашел здесь утром.
– Дни мчались; в воздухе нагретом, уж разрешалася зима; И он не сделался поэтом, не умер, не сошел с ума, – неожиданно я вспомнил строчки из «Онегина» и озвучил их вслух, выпуская прядь белокурых волос.
Алиса ухмыльнулась, и, на мое удивление, парировала цитатой из того же произведения:
– Я знаю: в вашем сердце есть и гордость, и прямая честь. Я вас люблю (к чему лукавить?), но я другому отдана; я буду век ему верна.
Я вздохнул, и опустил голову, собираясь с мыслями. Потом отставил свой бокал на полку, и шагнул, прижимаясь к ее теплому телу. Она уперлась спиной в стеллаж, а я забрал у нее шампанское, поставив его рядом со своим. Ее зрачки расширились до невозможного размера, и я, не выдержав, запустил руку ей в волосы. Сдержав вопль отчаяния, такими короткими они стали, я наклонил ее голову назад и посмотрел на нее. На шее забилась жилка, губы приоткрылись, глаза бегали по моему лицу. Я наклонился к ней ниже и тихо сказал:
– Печально, что книги врут.
Алиса ответила мне нетерпеливым поцелуем, и обвила хрупкими руками мою шею. Я отчаянно простонал, когда ее теплые пальцы запутались в моих волосах, а губы начали жадно целовать каждый сантиметр моего лица.
Я стянул лямку сумочки с ее плеча, и она рухнула на пол. Запустив пальцы под ее водолазку, я крепко схватил ее за талию и отодвинул от стеллажа, а потом подтолкнул к двери. Она не стала сопротивляться, впрочем, как обычно, а просто завибрировала в моих руках, отвечая на мои поцелуи, дыша со мной в унисон и повторяя каждое мое движение.
Я взял край кофты, и она послушно вскинула руки, чтобы я протянул вещицу из тонкой черной ткани через голову. Выпутавшись из тугого высокого горла, Алиса нервно хихикнула, и проделала те же манипуляции со мной. Прижавшись ко мне всем телом, по прежнему облаченным в джинсы, она нащупала губами место на шее, где бился мой зачастивший пульс и начала мягко покусывать кожу над ним. Я издал какой–то первобытный звук, похожий то ли на рычание, то ли на урчание, и прикрыл глаза, запустив одну руку ей в волосы. Другой, я нащупал застежку бюстгальтера, она легко поддалась моим пальцам и в следующий секунду я отбросил и эту вещь в сторону. Обхватив Алису двумя руками, я сделал пару шагов, и упал вместе с ней на холодную кровать, застеленную жестким накрахмаленным бельем.