К чёрту эту Беллу!
Шрифт:
– И что?
– Он целовал её так, словно её губы были баллоном с кислородом, а он находится на глубине!
– Ну и сравнения у тебя! Стихи писать надо. И тебе не хватило кислорода? Вадик бросил – неприятно. Но страдать от этого необязательно. Зря ты меня утащила с выставки, я бы тебя с другом Мишки познакомила. А девица эта точно с Вадимом была! Это она. Но она же девушка Давида, а ты говоришь, что целовалась с Вадиком. Ты ничего не попутала?
– Ты сама видела их вместе. Зачем мне друг твоего брата?
– Он наш работодатель.
– Как, – выдохнула Белла. – А мы же с Мишей говорили. Он же
– Они с Давидом вместе работают. Вернее, фирма «София» Давида, а Миша у него работает.
– У меня не жизнь, а сплошное получение полезного опыта. Жизнь бьёт ключом… и в основном по голове. Ещё немного, и клиенты психбольницы станут мне близкими друзьями.
– Белка! Что с тобой?
Девушка и сама не знала, что с ней происходит. То ли расставание с Вадиком её расстроило, то ли встреча с другом Мишки взволновала. Снующие в голове мысли бросали Беллу от отчаяния до щемящего ожидания чего-то. Она не слушала весело болтающую подругу. Девушка витала в обрывках фраз, образов, мыслей. Всё-таки жизнь – это всего лишь цепочка нелогичных, а порой и вовсе хаотических событий. Белла находилась сегодня вне реальности. Она то и дело выпадала из жизни в свои мысли.
– Белка! – Девушка вздрогнула от окрика подруги. – Ты где? – Алиса размахивала руками перед её лицом. – Ты в ответе за тех, кого приручила, а не за тех, кто к тебе привязался. Вадик как привязался, так и отвязался и совсем не обязательно от этого страдать!
– Ты права, – согласилась Белла.
На улице начался дождь. Нет ничего более непредсказуемого, как питерская погода. Ещё с утра палило солнце, небо было чистым и прозрачно-голубым. Синоптики предсказывали жару без осадков. Внезапно налетел ветерок, нагнал с Финского залива облака и заморосил дождь, прибивая пыль на дорогах.
Девушки посидели ещё немного, поболтали о предстоящей поездке к морю и, когда закончился дождь, разошлись. Ехать в свою квартиру Белла не хотела, она боялась встретиться там с Вадимом. Сегодня она не могла быть там, где всё напоминает о нём. Ей захотелось тепла и заботы. Прижаться к маме, чтобы она гладила по голове и тихим голосом говорила умные вещи. У мамы есть замечательная прибаутка про птиц:
– Знаешь, что всё дело в птицах? Детей приносят аисты, проблемы – дятлы, кашу – сорока, почту – голуби. Новости пишут утки, сроком жизни распоряжается кукушка. С утра мир принадлежит жаворонкам, от заката – совам, и только ворона, как истинный буддист, пропускает всю эту суету мимо клюва. Так что будь вороной – пропускай всё мимо клюва. Хотя… Она ведь может и накаркать.
Беллу всегда это веселило. Поэтому она позвонила маме:
– Мам, уже поздно, а я тут рядом с вами в кафе была. Я переночую у вас? – соврала девушка.
– О чём ты спрашиваешь? Конечно! – ответила мама.
Выйдя из метро, Белла подошла к арке, осталось пройти под ней, пересечь двор, и она уже дома. Внезапно из арки на скорости вылетел автомобиль, взвизгнул тормозами, притормаживая, выехал на улицу и умчался.
– Сумасшедшие! – подумала Белла, едва успев отскочить назад.
Осторожно заглянув, нет ли ещё кого, зашла в арку, на выходе из неё лежал человек, женщина, лицом низ, и не шевелилась.
«Сбили! Во дворе! Уроды!» – мысленно прокричала Белла и бросилась к потерпевшей.
Она
– Машина… Лёня…
Анна Юрьевна закрыла глаза, обмякла и потяжелела в руках Беллы. Девушка потрясла её:
– Анна Юрьевна, Анна Юрьевна! Вам плохо? Что? Что мне сделать?
Белла вытащила телефон и долго не могла определиться, кого набрать первым – «скорую» или Антона. Руки дрожали, были влажные, в грязи и телефон никак не хотел разблокироваться. Наконец она набрала «скорую».
– Тут женщина, без сознания! Её машина сбила во дворе! Уроды! Тут кровь! – прокричала она в трубку.
– Назовите адрес, – спокойно произнёс голос в трубке.
Белла назвала адрес и позвонила Антону.
– Антон… Антон…– задыхающимся, хриплым голосом произнесла Белла.
– Я же сказал, через три дня поменяю замок, – хихикнул Антон.
– Антон, спустись во двор. Срочно, – мёртвым голосом произнесла Белла.
Она не могла найти пульс у Анны Юрьевны. Белла сидела возле неё на корточках и вытирала грязь с лица, рук, одежды. Сверкая мигалками, оглашая двор сиреной, подъехала скорая помощь. В это же время подошёл Антон. Медики засуетились возле потерпевшей.
– Вызывай полицию. Наша помощь уже не нужна, – равнодушно произнёс врач.
– Как, как не нужна? У неё кровь! Помогите! Вы же врачи! – истерила Белла.
Антон переминался с ноги на ногу, ерошил волосы и ежеминутно снимал очки. Он отвечал на вопросы доктора, который записывал данные Анны Юрьевны. Фельдшер посадила Беллу на ступеньку автомобиля, дала понюхать нашатырь и протянула резко пахнущую жидкость.
– Что это? – оттолкнула Белла её руку.
– Пей! – приказала фельдшер и девушка послушно выпила.
Приехала доблестная полиция, опросила медиков, Беллу, Антона. Никто ничего не видел, не слышал. Следователь долго пытал Беллу о марке и цвете машины, была ли рядом с женщиной сумочка, во сколько это произошло, откуда у Беллы на руке ссадина, как лежала женщина. Он задавал много вопросов, но девушка не могла сосредоточиться и ничего не смогла сказать. Машина так стремительно выскочила из арки, что рассмотреть её не было ни времени, ни желания. А когда она увидела, что это мама Антона, то вообще ничего не замечала вокруг, кроме её закрытых глаз и бледного лица. Наконец-то их с Антоном отпустили, пригласив с утра к следователю.
– Приходите к десяти часам в управление, – попросил следователь. А вы, Антон, приходите к одиннадцати.
Они оба кивнули. Белла позвонила маме.
– Я не приду, – сказала она. – У Антона мама умерла. Я потом всё расскажу. Я у него останусь.
– Как? – ахнула мама. – Конечно, конечно! Ему сейчас нужна поддержка. Я вам сейчас поесть принесу, – и, чуть помолчав, добавила: – И выпить.
Белла вздохнула в трубку:
– Да.
Безумный, неудачный день никак не хотел заканчиваться. Все неурядицы дня развеялись как сигаретный дым от неизбежности, непоправимости момента. Ночь окутала плотным душным одеялом. Время остановилось, мир растворился и стал призрачным и нечётким. Эта ночь убила надежды, планы, завтрашний день – тот, каким он должен был быть.