К черту мамонтов!
Шрифт:
— Была. Пока не стала элестом. Она всё еще с тобой, пока в ней еще есть остатки человека. Скажем так, ты ей напоминаешь, как быть человеком. А если сделать твою цифровую копию и робота, которого внешне не отличить? Как думаешь, ты ей будешь нужна? Такая фотокарточка не стареет. Случись что — восстановить запросто. И ЛеДоК ей не нужен, можно с собой в космос брать. Сплошные удобства. И из первой линии ты вылетишь. Почему? Потому что не кровный родственник. А ей на фиг не нужны расстройства — видеть, как ты стареешь, слышать, как брюзжишь, и всё такое.
Герман
Та тоже молчала, морща лоб и глядя куда-то в сторону.
— Нет, — наконец проронила она. — Лиля меня на робота точно не поменяет. Я ее знаю.
— Знала, — уточнил Герман. — Элесты меняются. Незаметно, но постоянно. Каждый день. Независимые ученые говорят, что у первых элестов скоро наступит точка невозврата. Только представь. Еще немного и Лиля, и прочие совсем перестанут быть людьми. Навсегда.
Наташа посмотрела на него с недоумением.
— Так это уже навсегда. Куда еще-то?
Герман неотрывно смотрел на Наташу. Она видела в этом взгляде сочувствие к ней, дурочке неграмотной, и что-то глубоко личное, приносящее ему боль.
— А ты ничего странного в ее поведении не заметила? Прошлая ваша встреча и эта, они отличаются? Что-то изменилось?
— Э-э-э…
Наташа задумалась.
— Ну, совсем не отдыхает. Спать стала очень мало. Часа три, не больше… Разговаривать как-то не о чем стало. Она даже о детях почти не говорит. Она их всегда любила, а теперь… Ей иногда любопытно, но чаще скучно. Даже собственный сын не особо интересен. Когда-то носилась с ним, что твоя курица-наседка, а теперь…
Наташа махнула рукой.
— Признаки перерождения, — подытожил Герман. — Еще чуть-чуть и всё. Процесс не остановить. И мало того… — он замолчал, будто собираясь с духом, чтобы сказать что-то настолько страшное, по сравнению с которым всё сказанное ранее было сущей ерундой.
— Есть мнение экспертов, независимых, конечно, которых не публикуют и на трибуну не пускают. Понятно почему, — он скорбно усмехнулся. — Весь праздник стилла ненадолго. Даром ничего не дается. Ресурсы организмов элестов истощаются, выжимаются досуха, вычерпывая все скрытые резервы. Когда резервы закончатся, элесты попросту умрут.
Он посмотрел в испуганное лицо Наташи.
— Связи стилла необходимо разрывать. А этого никто не делает. Элесты не знают о необходимости, да и не захотят, — Герман горько усмехнулся. — А тем, кто их использует, это не нужно.
— Так они и так постоянно расстилливаются, — пожала плечами Наташа. — Даже когда стилл только образовался.
— А они становятся обычными людьми?
— Ну… Нет. Они же элесты.
— А нужно, чтобы они перестали быть элестами, — терпеливо, как маленькой, пояснил Герман. — Чтобы снова стали нормальными людьми… Пока это возможно… Тогда Лиля снова станет любящей матерью и хорошей подругой. А не суперчеловеком… и в ближайшей перспективе покойницей.
Он посмотрел на Наташу скептически.
— Если ты, конечно, хочешь ей помочь.
— Хочу конечно! — возмутилась Наташа. — Ты меня за кого принимаешь?..
—
— Ага! Напугал!
Герман снова посмотрел на нее с сомнением. Стоит ли доверять этой женщине? Вздохнул, решив про себя что-то.
— Ладно. В общем, есть прибор, который разрывает связи стилла. Чтобы он сработал, нужно подложить Лиле одну штуку. С виду обычную визитку. И так, чтобы НС это не заметила. Сможешь?
Наташа криво усмехнулась.
— Я-то думала… Делов-то!
Во взгляде Германа снова возникло сомнение.
— Всё серьезно. Это не шутка и не розыгрыш. Если ее служба узнает об этом… — он сделал многозначительную паузу. — Они из тебя отбивную сделают. Вряд их смутит то, что ты ее подруга.
— Да поняла я, — вздохнула Наташа, передернув плечами.
— Тогда так… Сначала откроешь счет в местном банке. Через него покупаешь долю в строящихся местных апартаментах «Лим-по-по», — Герман показал пальцем на экран с рекламой. — Это нужно непременно сделать для отвода глаз наблюдателей НС-38. Потом в Москву по почте придет банковский пластик и визитка. Когда от застройщика пришлют договор о твоей доле, в пакете с ним окажется вторая визитка. Держи эти карточки раздельно. Лучше, если одну в кармане, а другую в сумке. Или в разных карманах. Это важно. Понимаешь?
— Я что, по-твоему, совсем дура?
— Нет. Но это слишком серьезно, чтобы не переспрашивать. Карточки нужно соединить только перед тем, как положить в сумочку Лили. Никак не раньше. Сделай так, и всё получится.
— А когда Лиля расстиллится?
— Я не ученый, но думаю, что это будет очень быстро. И еще. Не болтай!
Больше говорить было не о чем.
Герман помог забраться Наташе в катер, и весь путь до берега они только перекинулись ничего не значащими фразами. Наташа смотрела на разлетающиеся брызги, переваривая услышанное и то, на что она согласилась.
Согласилась ли?
В этом она не была уверена. Весь разговор, эти странные письма с договорами, покупка, как обязательное условие, всё вместе оставляло какой-то странный осадок. Ей казалось, что ее вынудили ввязаться в какую-то гадкую историю, только не совсем очевидно, в чём конкретно заключалась гадость.
С одной стороны, спасение подруги — дело правильное. Они и раньше друг за друга шли в огонь и воду без лишних вопросов. А вот сам Герман и вся его история вызывали страх и раздражение.
Как только катер оказался у пирса, Наташа почти выпрыгнула из него, устремилась к парковке.
— Уже убегаешь? — донеслось сзади.
Наташа встала и обернулась.
В первую секунду, поймав взгляд Германа, она обнаружила в нём только холод и расчет, а тепла и заботы не больше, чем в зрачке телекамеры. Через мгновение Герман стал прежним, но то, предыдущее впечатление, успело засесть занозой.
Наташа пошарила по пустой руке. Ну да, браслета не было. Он остался где-то там, на дне океана.