К черту моральные принципы
Шрифт:
— Да.
— И чего же нужно этой особе от старика-преподавателя?
— Я хотела спросить по поводу Степана...
Он прищурился:
— ВЫ хотели или ОНА хотела, чтобы ВЫ спросили?
Я решила не темнить. Профессор мог поймать меня на вранье и вообще выставить.
— Я. Но она знает, что я здесь.
— Так... Это становится интересным. И почему же вы решили, что я буду отвечать на ваши вопросы?
Проклятье! В конце концов, кто кого допрашивает? Если вначале я хотела аккуратно подготовить Аркадия Яковлевича
— Потому, что вчера Люба обнаружила Степу мертвым, прикованным к батарее. Его задушили, завязав на шее веревку. Да, и перед смертью его пытали.
Он кивнул:
— Да, я знаю. Молодой человек по фамилии Сычев посетил меня еще вчера. Не могу не отдать должное манерам этого доблестного работника правоохранительных органов. И все же — почему вы решили, что я буду отвечать на ваши вопросы?
— Ну, я надеялась, что вы согласитесь. Вам ведь несложно, — обескураженно пробормотала я.
— Хорошо, Машенька. Вот вы сказали, что вас послала супруга Степана. А скажите, если я ей позвоню, она сможет это подтвердить?
— Звоните, — буркнула я. Любе, конечно, это не понравится, но новостью не будет. — Телефон дать?
— Спасибо, Степан оставил мне свой домашний номер. — Он извлек сотовый телефон и начал листать записную книжку.
— Вы по нему не дозвонитесь. Люба уехала к свекрови. Могу дать ее мобильный.
— Милая девушка, — Аркадий Яковлевич приподнял очки и пристально посмотрел на меня сквозь стекла, — я что, похож на легковерного идиота? Откуда мне знать, что дама, телефон которой у вас заготовлен, та самая Люба, а не ваша, предположим, сообщница?
Почему-то услышать такое от профессора показалось мне нестерпимо обидным. Я, конечно, совсем не ангел и за последние два дня врала столько раз, что уже самой тошно стало, но теперь-то говорю правду! А мне не верят...
— Вы можете спросить у нее что-нибудь, что знаете только вы вдвоем. — Как ни старалась я сдержаться, голос все равно выдал мою обиду.
— Ну хорошо, хорошо. Не надо так расстраиваться, — примирительно проговорил Аркадий Яковлевич. — Я вижу, вы не врете. И готов по возможности снабдить информацией. Надеюсь, вы сумеете ею достойно распорядиться.
— Расскажите, чего хотел Степан, — тихо попросила я.
— Мне сложно судить, чего конкретно хотел ваш убитый знакомый... — Он, очевидно, заметил какой-то мой жест. — Нет? Не знакомый? Ну, неважно. Сложно, поскольку он тщательно маскировал свой интерес и был очень осторожен в расспросах...
Аркадий Яковлевич познакомился со Степаном в маленькой полиграфической фирме, куда пришел заказывать печать своей монографии. Научная работа профессора базировалась на недавно рассекреченных архивах НКВД. Большая часть их была посвящена судьбе имущества так называемых «врагов народа», в том числе архив содержал и бумаги, принадлежащие
Знакомство Аркадия Яковлевича и Степана прошло в обычном деловом ключе, однако уже на следующей встрече Степан проявил просто поразительное дружелюбие и жажду знаний. Он громогласно восхищался монографией, задавал многочисленные вопросы по различным разделам. Особенно его интересовала достоверность документальных свидетельств.
— Я почти сразу понял, что молодой человек надеется таким образом поправить свое материальное положение. Охотники за сокровищами не такая уж редкость.
— Простите, — перебила я его. — А как получилось, что Степан углядел в монографии возможность поживиться, а вы — нет?
— Поверьте, тут нет никакого волшебства. Скорее всего, у него была информация, которой у меня не имелось. Например, в его семье могли храниться какие-нибудь документы, проливающие свет на дальнейшую судьбу любого из предметов искусств, о которых я писал.
— Так речь шла о предметах искусств?
— В основном да. Картины, антиквариат, иконы, украшения.
Степан проявил недюжинное упорство: несколько раз приглашал профессора в кафе, в гости и даже познакомил с женой.
— Приятная дама. И очень искренняя.
Аркадий Яковлевич попытался осторожно выяснить, что именно в его монографии привлекло внимание Степана, однако безуспешно.
— Вы же понимаете, большая часть этих произведений искусства — национальное достояние. Я являюсь членом общества спасения культурного наследия нашей страны. К сожалению, такие джентльмены удачи — наша вечная головная боль.
В итоге Степан понял, что ничего не добьется, и резко пропал. Аркадий Яковлевич несколько раз пытался дозвониться до него, но трубку никто не брал.
— Если хотите узнать мое мнение, — тут он снова снял очки и придирчиво осмотрел их на предмет мельчайших пылинок, — то это дело рук конкурентов. Мои статьи на основе монографии печатались в «Архивном деле» и «Истории». Если этот пронырливый молодой человек сумел что-то углядеть, то и другие могли.
— И никаких зацепок?
— Никаких, — развел он руками. — Ну, разве что вы мне что-нибудь подскажете, таинственная незнакомка.
— Мммм... А как вы думаете: Степан был один?
— Ну уж нет, — он ухмыльнулся в усы, — такие дела очень редко делаются в одиночку. Особенно любителями.
— А фамилии подельников он называл?
Аркадий Яковлевич одобрительно кивнул:
— Ага, вот и следователь Сычев вчера интересовался. Разочарую вас, как и его. Пару раз при мне Степан упоминал неких Сашу и Славика, но никаких адресов, фамилий и явок.
Я совершенно не чувствовала себя разочарованной. Напротив, мне вдруг стало жарко. Владельца злополучного сотового звали Славиком — я была в этом абсолютно уверена.
— О! — профессор оживился. — Вы определенно что-то знаете!