К черту! Но если ты сделала все эти глупости…

Ручей Наталья

— Она уже не так сильно жаждет твоего присутствия, — ответил император на мысли. — И будь уверена, я помогу ей пройти обряд, и не позволю никому разрушить мои планы. Я внятно говорю?

Император бросил многозначительный взгляд на Лэйтона. Ну, да, ведьму с шахматной доски убрали, он был уверен, что она не дернется из своего темного уголка. Вот так и помогай владыкам, останешься с пустыми руками и плевком в душу.

Император рассмеялся.

— Душа! — Новый задорный взрыв хохота. — Ты мне нравишься, Дуана, и это причина столь мягкого наказания. Я пока не отправлю тебя твоей последней «мышке»,

и даже позволю телепортироваться после того, как озвучу наказание для Лэйтона, чтобы ты не думала, что я справедлив только к подданным.

Улыбка покинула лицо императора, когда он посмотрел на наследника, но Лэйтон продолжал молчать и вести себя так спокойно, будто ничего не случилось. Ни одним жестом он не выдал своих чувств, когда император озвучил решение.

Последнее предупреждение за попытку своей игры, а после — малейший проступок, и отречение.

Император махнул рукой, и парочка неудачников растворилась. Дуана телепортировалась в Анидат, Лэйтон отправился в свой город, которым черт знает когда научится управлять. А маг, который рискнул влезть в разговор, шепнув ведьме на прощанье довольное «два — ноль» был отправлен составлять каталог для новых книг в библиотеке, вручную. Так что лягушки могут прыгать свободно как минимум… ну, месяца два — так точно.

Не материализуясь, император телепортировался в комнату Виллы, провел ласково рукой по ее волосам, отчего они сверкнули золотыми искрами.

— Спи, — прошептал потоком свежего ветра, и вопреки законам города, отправил ее в долгий, успокоительный сон. Но прежде она посмотрела вправо, будто почувствовала его присутствие, сладко зевнула, закрыла глаза и с улыбкой, одной ногой переступая в царство Морфея, ответила так же, чуть слышно, взмахами крыльев взметнувшегося над замком голубя:

— Спасибо.

Дочь у императора одна, и кто бы что себе не думал… И что бы сама дочь не думала о нем…

Император долго сидел в кресле напротив, крутил машинально ритуальный нож, с гордостью глядя на дочь. Накинул на нее легкий плед, не прикасаясь, чтобы не потревожить, и телепортировался в комнату ее матери.

Нож послушно затерялся в одной из комнат огромного замка.

***

— Наконец-то! — воскликнула Алиша, когда император телепортировался в ее комнате, и отвесила звонкую пощечину.

Нет, он, конечно, не рассчитывал на хлебосольный прием, но и на такой тоже. Император с некоторой долей изумления смотрел на бывшую любовницу, потирая пострадавшую щеку.

— Ты до сих пор жива только потому, что являешься матерью моей дочери, — смилостивился. Не спросив позволения, прошел вглубь комнаты, телепортировал из своей почивальни кожаное кресло, сел в него.

— Моей дочери, — поправила Алиша, но только из упрямства. Оспаривать факт отцовства у нее бы духу не стало. После кивка императора она помедлила, но села в кресло напротив.

— Я пришел кое-что сказать, но для начала послушаю, чем вызвана эта вспышка. Ну? Я и моя щека ждем внятных объяснений.

Алиша внутренне подобралась. Вот он, момент, которого ждала. Любовник снова рядом, и в зоне досягаемости, и она имеет полное право вытрясти из него душу за все неприятности, что последовали за ним,

за то, что наобещал, но не спешил помочь их дочери! Но желчь, которую копила, вдруг испарилась: хватило пощечины. Он отобрал у нее все, о чем мечтала, но мстить бессмысленно. Взамен разрушенных грез он подарил ей дочь, в которую она вложила всю нерастраченную любовь и душу, и только будущее Виллы сейчас имело значение. Ее же красота ушла с молодостью, прихватив шанс устроить личную жизнь: никто не воспринимал ее как женщину из-за статуса любовницы императора. Никто не мог, даже если хотел, посягнуть на мать императорского ребенка.

Но уже, наверное, никто и не хотел…

— Я жду.

Алиша подняла глаза на императора. Все так же молод, несмотря на возраст, так же смех искрится в серых дымчатых глазах, и так же стынет кровь от его взгляда. Она знала, что другой на ее месте уже превратился бы в горстку пепла за такой проступок, но благодарности не чувствовала.

— Не только благодарности, — поправил, усмехнувшись, император, и это замечание окрасило щеки женщины в пунцовый. Четверть века они не делят постель, а он не забыл ее холодности.

Император смерил ее снисходительным взглядом. Да, конечно, что для него четверть века? Тем более, что он никогда ничего не забывает. А вот она не раз пыталась стереть воспоминания о нем, но не сумела. Дочь, глаза которой были точной копией отца, браслет, оставленный им на прощанье, да и его короткие визиты из года в год — слишком яркие напоминания.

И непонятно, как он мог позволить Вилле перенестись в Наб? Как разрешил ведьме наложить заклятье, которое вернуло бы их дочь после расставания с девственностью? Алиша выплакала все слезы, когда узнала об ее исчезновении, и только это заставило ее связаться с любовником через браслет.

Дуана и Вилла думают, что она не знает условий странной сделки, но сердце матери не ошибается. Алиша подняла на уши весь город, и кое-кто шепнул «что, где и как», но это имя Алиша даже мысленно не называла, потому что если император узнает…

— Вилла отдыхает после телепортации, с ней все в порядке. Ее дар пока еще только намекает о себе, но когда вздумает набрать силу, я буду рядом, не беспокойся. А что касается заклятья ведьмы… Я ни на минуту не оставлял нашу дочь без внимания и с ней бы не произошло ничего против ее воли. А девственность… Пожалуй, только ты ее так высоко ценишь, — он усмехнулся. — Наша дочь прекрасна и достаточно взрослая, чтобы ее лишиться, не находишь?

— Я не считаю, что черт подходящая для нее партия.

— А Дон?

— Он… — Алиша с сожалением покачала головой. Вилла права: у нее и бездомного мальчишки не было с ним будущего уже тогда, а сейчас об этом и говорить странно. От прежнего Дона не осталось ничего, другая сущность даже его оболочку поглотила почти полностью.

— Не тебе принимать решение, — отрезал император.

Ну, да, конечно, снова не ей!

Алиша медленно выдохнула, медленно напомнила легкие воздухом. Будь ее воля, она бы запретила любому мужчине крутиться возле своей дочери. Но дело не в этом: сам факт, что ведьма диктовала условия! Ее дочери! Она вынуждала ее разделить постель с чертом, разве не так? Никто в здравом уме не выбрал бы себе его в суженые. А император в это время хлопал ушами!