К далекому синему морю
Шрифт:
Морхольд заметил пять – семь силуэтов, двигающихся среди дендрария, выросшего на яхте. И не только силуэты. Копья и еще что-то острое и на древке он заметил сразу. Стрелять не стал. С такими – как с дикими животными, и никак иначе. Есть возможность разойтись – надо разойтись. Зацепишь одного, так на тебя попрет вся стая.
Лодка шла ходко, выжимая из мотора все оставшиеся лошадиные силы. На беду, оба ее пассажира оказались рукожопами и не смогли даже разобраться в том, что случилось, после двух скачков через препятствия. Так что мотор порой начинал ужасно
Куда шла? Тут Морхольд уже все знал. Туда, где Кубань текла дальше, к проходу в дамбе, развороченному во время Войны. Там, скорее всего, ему и придется решать все возникшие непонятки и в очередной раз спасать самого себя и Жуть.
Но вышло по-другому.
Никто Василия не ждал. Причем не так и давно. Когда плюнувший на конспирацию краснодарец, причалив к небольшому пирсу, поскакал на берег, растерянно крутя головой, Морхольд даже удивился. Потому как оставлять его за спиной с «кордом», да в такой ситуации, это идиотизм чистой воды.
Когда тот подошел, неся в руках старенький первый АК с расколотым прикладом, все стало ясно. И теперь осталось только решить вопрос – что делать дальше?
– Стволы положи, – посоветовал Васе Морхольд, наведя на него пулемет, – живее.
– Ты чего? – краснодарец уставился на него, понимая ошибку, явно о ней жалея, но…
– Стволы на землю и отойди дальше.
Василий последовал его совету. Жуть, дремавшая на брезенте в грузовом, лениво бросила взгляд на краснодарца и улеглась поудобнее.
– В баллонах что?
– Газ.
– Не раздражай, – посоветовал Морхольд. – Какой?
– Не знаю точно, атаман не говорил. Но не смертельный.
– Угу. Вы, как я понимаю, специалисты РХБЗ, да?
– А?
– Драть твоего козла… Говорю, с боевыми отравляющими умеете управляться?
– Ну, нет… так…
– Ясно. Газ для краевой нужен? Там колония?
– Точно.
Кололся Василий сам, даже нажимать не стоило. Все вываливал, ничего и никого не скрывал. Видно, страх как боялся глядящего на него «корда».
– Ничему нас жизнь не учит, – досадливо прошипел Морхольд. – Да? Воевать, так до последнего.
– Хочешь жить, еще не так завертишься, – буркнул Вася, – или ты сам не такой?
– Такой, такой. Кропоткинские в помощи отказали?
– Тихорецкие не отказали. Меня из вагона перед Кропоткиным должны были перевезти в форпост, так тихорецкие рулят.
– Варить твой компот… Междоусобная разборка, копать-колотить, – Морхольд присвистнул. – И твоя банда должна была им помочь набрать вес с помощью больницы?
– Да. Они тогда обещали помощь, людей, оружие.
– Понятно. Мы почти сдохли, но власти и пирога хочется больше.
Вася виновато пожал плечами. Фу-ты, ну-ты, какой совестливый, ага. Морхольда так и подмывало пустить в того пару патронов. Так, для сохранения вселенского равновесия.
– Что с ним случилось? С тем, кто тебя караулил?
– Нешки, – Василий кивнул. – Они.
– Угу. Ладно. Мне надо поближе к Энему. Отвезешь.
– Слушай…
– Мне
– Поплыли…
– Да какая разница?
Спорить Василий не стал. А вот что не нравилось Морхольду, так это его блеснувшие глаза. Как будто, шельма, что-то задумал. Вот только что?
Он забрал у краснодарца карту, здраво рассудив, что ему она куда нужнее. Разложил, наплевав на капли воды, пригляделся. Надо же, здесь даже занесены новые водоемы и водоемчики, вон, синей шариковой ручкой. И как только паста полностью не высохла? Итак, перед Энемом немало новых озерец и даже целое болото. Хотя болото стоит попробовать обойти, если получится. Расстояние не очень большое. Но хотелось добраться ближе на лодке, что и говорить.
Он поднял голову вовремя, понимая, что с Василием что-то не так. Того клонило на штурвал, и недаром. Поди попробуй править, когда из шеи торчит зазубренное острие. Морхольд оглянулся, ища опасность, и выругался. Ну как они не заметили подобравшейся то ли лодки, то ли вообще почти индейского долбленого каноэ? Туман… да. Туман. Тут он стлался высоко, в нем они и подобрались.
Морхольд пригнулся, одновременно ведя лодку и одной рукой начав стрелять в сторону носато-масочных дикарей-капп. Местные выродки нравились ему так же, как и самарские. То есть, только в одном виде: мертвыми.
До конца вырулить не получилось. Лодку повело боком, туман разошелся, внезапно обнажив берег и торчащие из него обломки каких-то опор. Морхольд только и успел, что сгруппироваться, подтянуть АК и ухватить Жуть за шкирку.
Лодку ударило в скулу борта, развернув и подняв на дыбы. Когда Морхольд полетел вперед, мелькнула мысль: а как с баллонами? Ответ пришел – прилетел – сам, гулко ударившись о землю рядом. Морхольда впечатало в надвинувшуюся землю, приложило хорошо, с душой. До темноты в глазах и отключившегося сознания.
Он пришел в себя сразу, от воплей Жути, скачущей рядом. Схватил автомат и перекувырнулся назад. Точнее, попробовал перекувырнуться. Его сломало сразу, выжгло сознание вспыхнувшей в спине болью. Морхольд крякнул, чувствуя, что может второй раз ухнуть в темноту, и свалился на бок. Но оружия не выпустил.
Потому что каппы уже были на берегу. И мало в них оставалось человеческого.
Приземистые, с коряво расставленными ногами, в каких-то лохмотьях, с теми самыми масками, сделанными из чего попало. В одной он не без труда узнал выгнутую над пламенем пластиковую «полторашку», оклеенную металлизированной тканью, с наплавленной маской для глаз и набитой внутри тряпками. Противогаз, блин, первобытный. Свой он нацепил, хотя и с трудом.