К гадалке не ходи
Шрифт:
– Вот так. Приходи перед вечерней службой на исповедь, - закончил святой отец свои молитвы и жестом показал, что тот может подняться.
Потом они еще пошептались с бабулей, и, наконец, батюшка отпустил их с богом. Валера уже дома понял, что его ждут трудные деньки: мало того, что ему предстоит исповедаться и ходить на службы в церковь утром и вечером, так еще и посадят его на диету – отец Георгий рекомендовал очистительный пост.
– А за какие грехи такое наказание? – спросила Юля за обедом, видя, что Валера ест вареную картошку, в то время как все остальные
– Это не наказание, а очищение, - наставительно сказала бабушка, погладив Валеру по голове.
– Это не очищение. Ты его голодом уморишь, - хмыкнул дед. Он во всякие такие штуки вроде бога, мистики, очищения тоже не верил – был старой, советской закалки человек. – Ты смотри, какой молодец, ему мясо нужно. Уморишь травой, так и знай.
Валера с благодарностью смотрел на деда – он бы сейчас с удовольствием съел вооон тот большой кусок вареной говядины… да только бабулю не переспоришь.
После обеда поплелся в храм снова, под чутким руководством бабушки. Юля тоже с ними пошла, ей было любопытно, что же такое с братом случилось. Валера по пути думал о том, какие грехи ему назвать, а какие стоит оставить при себе. Грехов у него не то чтобы много… но есть.
Первый, конечно, прелюбодеяние. Девушек Валера менял часто и с удовольствием, тем более что ему это было не трудно – вырос он красавцем, темноволосым, темноглазым, высоким, плечистым. Девушки к нему так и клеились. Даже сейчас он идет по улице, а все соседки выглядывают в окна, чтобы на него полюбоваться. Бабуля это тоже заметила и проворчала под нос:
– Сглазили, окаянные!
Еще был грех чревоугодия, конечно, но не так чтобы очень уж большой. Что еще? Да, не сказать, что он первый грешник на деревне: родителей уважает, старушкам место в трамвае уступает, девушек хоть и меняет, но никогда их не обманывает, говорит, как есть: я не готов к серьезным отношениям! Что же это за напасть такая?
Отцу Георгию приходится рассказать все. До сих пор на исповедь Валеру водила только крестная мать, но было это еще в школе, уже лет пять прошло. Батюшка со вниманием выслушал о его любовных похождениях, отпустил ему грехи, наказав молиться, и снова им пришлось отстоять службу.
Ко сну Валера готовился несколько успокоенный. Уснул в одиннадцать, а где-то после полуночи его снова разбудил мерзкий, ужасный плач. Валера так и подскочил на постели, отбросил одеяло и выглянул в окно – темень кромешная, ничего не видно. А голос все звучит, и словно в ухо ему задувает: холодеет сердце, волосы дыбом становятся. Понял Валера, что что-то страшное с ним происходит. Смерть ему стала видеться в этом голосе.
Наутро снова он вышел с кругами под глазами, совсем расстроенный. Бабушка тут же поняла: не помогло. Даже дед притих и помалкивал, замечаний не вставлял. Внешний вид внука говорил сам за себя: бледный, осунулся, глаза потухли.
И решила тогда бабушка, что нужно идти к тете Нине.
Тетя Нина слыла первой на деревне знахаркой. Когда-то давно, лет десять назад, она работала нянькой
Бабушка до сего дня не верила тете Нине, а тут решила: чем черт не шутит? Ведь нужно внука спасать. И пошли они с Валерой на соседнюю улицу к тете Нине.
– Здравствуй, Катерина Михайловна, - поздоровалась знахарка высоким голосом, выходя на крыльцо.
Валера стоял в сторонке, глядя на женщин исподлобья. Не нравилось ему все это, ох, не нравилось…
– Здравствуй, Нина Васильевна. Дело у меня к тебе важное.
Вошли в дом. Присели за стол. Пока женщины обсуждали дело, Валера осмотрелся по сторонам. Маленький зал с коврами на стенах и полу, старый деревянный сервант, заваленный посудой – типичнейшее деревенское жилище. Тем временем тетя Нина переключилась на парня и спросила:
– А ну опиши, что слышишь!
Валера помялся, потом ответил неохотно:
– Плачет как будто кто-то прямо над ухом. Жалобно так, с завываниями. Тоскливо.
Бабушка прижала руку к губам. Тетя Нина думала.
– Хммм… не знаю, не знаю… карты, что ли, раскинуть? – она кивнула самой себе и достала из ящика стола засаленную колоду карт Таро. – Сдвинь.
Валера толкнул карты, и пошло гадание. Он не очень-то понимал, что значит раскладывание карт на столе, но внимательно послушал гадалку.
– Смерть перевернутая… - бубнила про себя тетя Нина. – Хм… ждут тебя большие, большие перемены. Башня прямая – ох, как нехорошо… и девятка Жезлов. Так, дорогой… слушай внимательно. Плохие знаки выпали на твоем пути. Нужно тебе быть очень осторожным, потому что перемены ждут большие, очень большие. Не могу сказать, в чем именно. Наверное, во всем. Но карты тебе предвещают в конце пути счастье… если справишься с испытаниями.
– Я ничего не понял, - пожаловался Валера, бросая взгляд на бабушку.
– Ладно, - сказала она. – А с голосом этим что делать-то?
Тетя Нина распрямилась на стуле.
– Могу заговор прочитать. Глянь в прейскурант, там цены… но гарантий не даю, потому как не знаю я, с чем мы столкнулись.
Валера прищурился и прочитал на листочке А4, висящем на стене, строчку: «Заговоры – от 1000 руб., в зависимости от сложности».
– Нет, не надо, - с достоинством ответила бабушка и поднялась из-за стола, оставляя тете Нине двести рублей за гадание – стандартная цена.