К морю марш вперед!
Шрифт:
А вот просить помощи у пруссаков не стоило. Расставаясь, генерал Блюхер в изрядном подпитии, правда, заявил, что если нам понадобится его помощь, то он – завсегда пожалуйста. Похоже, что старый гусар не зря трепал языком и сказал это от чистого сердца. Но к пруссакам мы обращаться не будем. Кортеж сопровождают несколько кавалеристов, только они скорее находятся при нас ради приличия, чем для обеспечения безопасности.
Мне почему-то казалось, что британцы и их подельники должны попытаться снова применить что-то вроде «шахид-телеги», как это они уже сделали в Париже на улице Сен-Никез. Но они могут дополнить взрыв адской машины огнем снайперов, которые добьют тех, кто уцелеет. Нечто подобное я видел в компьютерной игре «Ассасин’с
Вечером, когда мы благополучно покинули Франкфурт и двинулись дальше, Наполеон подскакал ко мне и спросил, знакомы ли мне имена тех, кто готовит в Петербурге покушение на императора Павла. Услышав имя Карло Поццо ди Борго, он изменился в лице и даже скрипнул от злости зубами.
– Как же, как же, я хорошо знаком с этим подонком. А ведь когда-то, Андре, мы были с ним лучшими друзьями. Я тогда жил на Корсике. Мы оба сходили с ума, читая Руссо, и мечтали вместе с легендарным Паскуале Паоли бороться за независимость нашего любимого острова. А потом…
– А что было потом? – поинтересовался я у Бонапарта.
– А потом он предал меня, – с горечью произнес Наполеон. – Паоли и Поццо ди Борго снюхались с англичанами и стали готовиться к мятежу с целью отделения Корсики от Франции. Я был против этого – и потому стал их врагом. Моя попытка направить петицию в Париж о готовящемся мятеже через якобинский клуб в Аяччо – да-да, Андре, в молодости я, как и многие, был якобинцем – закончилась тем, что Паоли начал на меня охоту, как на дикого зверя. Моих братьев и меня объявили врагами корсиканской нации. Представляете, Андре, – врагом нации меня, корсиканца, готового отдать всего себя за мой прекрасный остров! Ко мне домой заявились люди Паоли. Я догадывался, что счет моей жизни пошел на часы. Меня убили бы по приказу Паоли, причем палачом стал бы мой бывший друг Поццо ди Борго.
Наполеон хмуро взглянул на меня. Я понял, что воспоминания о том, что происходило совсем недавно, когда он был всего-навсего нищим офицером, не доставляют ему большого удовольствие. Но он вздохнул и продолжил свой рассказ:
– Андре, я решил бежать, чтобы спасти свою шкуру. Ночью я сумел выбраться через окно из дома, где я фактически находился под арестом. Петляя в зарослях маки [6] , я тайком пробрался в Аяччо. Мне пришлось, словно дикарю, скрываться в пещерах и хижинах пастухов. Меня приютил мой кузен, Жан-Жером Леви. Но, видимо, кто-то донес и на него. В дом Леви пришли жандармы. Но я в последний момент успел выпрыгнуть через окно в сад и стал пробираться к морю. Там я сел на лодку и доплыл до Макинаджо. Каким-то чудом мне удалось раздобыть лошадь и, перевалив через горы, добраться до Бастии. Оттуда я переслал через верных людей записку матери в Аяччо, в которой были такие слова: «Preparatevi: questo paese non `e per noi» [7] . Моя матушка все поняла правильно и той же ночью с тремя моими малолетними братьями и сестрой бежала из нашего дома на страда Малерто. Сделала она это вовремя – через несколько часов после ее бегства молодчики Паоли разнесли в щепки дом, в котором я родился и в котором долго и счастливо жила моя семья. Мы спаслись, но никогда больше я не вернусь на Корсику. «Эта страна не для нас», – написал я. Но в душе Наполеоне Буонапарте все же остался корсиканцем. И если вы, Андре, прикончите этого мерзавца Поццо ди Борго, то я стану вашим пожизненным должником.
6
Во Франции густые заросли вечнозеленых и колючих растений называют «маки». Отсюда, кстати, и получили свое прозвище бойцы французского Сопротивления в годы Второй мировой войны.
7
«Приготовьтесь,
Наполеон дружески похлопал меня перчаткой по плечу и направился к Дюроку, который внимательно разглядывал что-то на горизонте впереди нас. Я тоже достал бинокль, чтобы посмотреть, что именно так сильно заинтересовало генерала.
Навстречу нам по дороге со стороны Берлина во весь опор скакало десятка два всадников. Судя по форме – а я уже немного научился разбираться в здешних мундирах – это были гусары. Ничего особенного – прусские кавалеристы направляются куда-то по каким-то своим служебным надобностям. Но Дюрок был несколько другого мнения о происходящем.
– Странно, очень странно, – бормотал он, разглядывая мчавшихся навстречу нам гусар. – Что-то тут не так…
– А что не так? – спросил я.
– Вот, Андре, изволь, взгляни, – Дюрок указал рукой на всадников. – Судя по мундирам – это гусары. Но почему-то у двух из них вместо положенных им сабель на боку драгунские палаши. А вот еще один – у него карабин висит не через левое плечо, как положено, а опять-таки по-драгунски – на крюке портупеи. У пруссаков с униформой и снаряжением очень строго – не может быть такого, чтобы они так вольно обращались со своей формой и снаряжением. И еще – те гусары, которых мне дал в сопровождающие генерал Блюхер, куда-то подевались. Они или отстали, или…
– Понятно, – процедил я. – Значит…
– Это значит, Андре, – решительно произнес Дюрок, – что люди, которые преследуют нас, совсем не те, за кого они себя выдают.
Дюрок поднялся в стременах и громко крикнул:
– Alerte `a l’arme! [8]
Я же врубил рацию и гаркнул:
– Внимание! Приготовиться к бою!
6 (18 июня) 1801 года.
Королевство Пруссия. Дорога неподалеку от Франкфурта.
8
Тревога! К оружию! (фр.)
Капитан Казбек Бутаев,
РССН УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области
Я уже начал было скучать – едем мы себе, едем по Европе, разглядываем немецких бюргеров и их жен в кружевных чепцах. Рядом с нами Наполеон Бонапарт, с которым мы не спеша беседуем. Словом, сплошная идиллия. Но, как говорил Александр Блок: «Покой нам только снится». И скучать нам не дают враги наши, как внутренние, так и внешние.
Не знаю, на что рассчитывали эти «абреки». Может быть, они решили, что у них прокатит по-наглому напасть на наш кортеж и под шумок подстрелить господина Первого консула? Если так, то замысел их был порочен с самого начала. Ну не такие уж мы с французами лохи, чтобы нас можно было вот так запросто обвести вокруг пальца.
Первым тревогу забил Дюрок. Нет, не зря Наполеон держал его при себе и давал самые деликатные поручения. Генерал сразу увидел несуразности в обмундировании и снаряжении этих ряженых и сообщил об этом Киру. Тот отдал команду, и все приготовились к бою. Броники у нас были под рукой, оружие тоже. Как действовать в подобных случаях, мы тоже знали.
Самое сложное было утащить в какое-нибудь импровизированное укрытие самого Бонапарта. Тот неожиданно заартачился и решил лично поруководить отражением вооруженного нападения. Но Никитин так цыкнул на него, что Первый консул от неожиданности даже поперхнулся и безропотно позволил своим «бодигардам» запихнуть его за одну из карет.
– Внимание! – передал по рации Кир. – Огонь открывать без команды. Как только кто-то из этих «ковбоев» попытается по нам пальнуть – валите его не раздумывая.