К неведомым берегам
Шрифт:
Еще один выстрел разорвал тишину, но ответа по-прежнему не последовало. С «Байкала» и «Шелихова» торопливо спускали шлюпки: надо было спасать сбившихся в кучу людей, с ужасом взиравших, как вода подступала к самой палубе. Женщины молились, держа на руках ребят, и взывали о помощи. К берегу, к воде, спешили и махали руками какие-то звероподобные люди. Успокоительные слова моряков не действовали, «Байкал», не рискуя собой, не смог подойти поближе… Через минуту и он очутился на мели. Ветер крепчал, а перехлестывающие через палубу волны
Нелепо и медленно переваливаясь тонкими кривыми ножками с резными спинками, плыли стулья, кресла, нырял почему-то одним боком диван, из раскрывавшихся и снова захлопывавшихся дверок сыпались в воду безделушки, флаконы, портреты в рамках, белье, показывали мокрые блестящие спины свернутые ковры и тут же тонули…
Застывшими, непонимающими глазами смотрела Катя на гибель своей мечты устроить здесь, в лесах и болотах, культурный уголок… Потом как-то внезапно очнулась, встряхнула головой, поманила поближе к себе сгрудившихся неподалеку женщин и неожиданно спокойно сказала:
— Не бойтесь, я без вас, дорогие мои, не сойду! Сейчас подадут нам шлюпки.
Подбежавшие женщины обступили ее, обнимали колени, умоляли спасти детей.
— Я не сойду! — вскрикнула она в ответ офицерам, требовавшим сесть в шлюпку. — Вот! — и повелительным жестом она указала на женщин…
Смешавшиеся от неожиданного отпора офицеры повернули назад.
Погрузка людей с «Шелихова» на «Байкал» шла успешно, но волны работали над разрушением «Шелихова» еще успешнее: страшно было за судьбу годового продовольствия экспедиции…
— Ваша супруга сходить не хочет! — доложил Невельскому капитан «Шелихова» Мацкевич.
— Что-о! — заорал тот, как ужаленный, и, не прерывая распоряжений, приказал: — Возьмите силой!
Через минуту барахтавшаяся в сильных руках и оскорбленная насилием Катя была брошена в лодку. Она задыхалась от негодования, но скоро успокоилась, когда увидела спасенных женщин, теперь дрожавших уже за судьбу оставшихся на «Шелихове» мужей…
— Мой муж тоже там, вместе со всеми! — успокаивала Катя плачущих. — Там не опасно.
Люди на берегу оказались гиляками, соседями Петровского, до которого не дошли десяток верст.
Барк разгружали несколько дней. Значительная часть запасов погибла…
На Петровской кошке все оказалось благополучно — Орлов просто не слыхал выстрела. На якорях на рейде, стоял русский корвет «Оливуца», командир которого Сущев бросил тотчас на спасение «Шелихова» весь свой экипаж…
Изогнувшаяся длинной дугой, нырнула в море песчаная унылая кошка. Три бревенчатых домика для нескольких десятков человек команды, офицеров и семьи Орлова. Ни кустика кругом, ни травинки. Кошку резко отрезала от остального мира плотная стена угрюмого и безмолвного векового леса.
— И это все?
Катя присела на невыкорчеванный мокрый пень, сгорбилась и поникла головой. Минут через десять, однако,
— Полно, душечки, плакать! Всем тяжело!.. Обживемся, да еще как! раздался бодрый голос Кати. — Давайте устраиваться как-нибудь. А прежде всего накормим ребят. Молоко не пропало? Давайте обсудим вместе, как и что делать дальше.
— Не чаяли мы никак, не гадали! — раздались голоса. — Мы думали, заживем на раздолье! А тут на тебе — ни кола, ни двора!
— Сами будем устраиваться, как захотим. Ну, давайте прежде всего молоко… У нас всего три коровы; потребуем по три кружки каждой матери на детку! Идет?
— А остальное?
— Остальное — больным, когда случится, и слабым. Правильно?
— Правильно, — повеселели женщины.
— Молочное хозяйство от мужчин отберем. Кто возьмется за молочное хозяйство?
— Аграфена Ивановна, — дружно заявили все.
— Теперь квартира. Где тут поставить перегородки и устроить кухню? Общей кухней будет ведать стряпуха, при ней кухонный мужик.
— А ты? — раздался чей-то робкий голос.
— Я?.. У меня тоже орава не малая: тут не то что накормить, это пустяки, тут одной штопки белья не оберешься.
Увлекшись своими разговорами, не видела, как тихонько подошел и в изумлении остановился Геннадий Иванович: вместо шаловливой Кати перед ним стояла зрелая женщина — хозяйка, умевшая, когда нужно, распорядиться, устроить. Вот она какая! И откуда у нее эти русские, простые слова?
— Я ненадолго, — сказала женщинам Екатерина Ивановна, поворачиваясь к мужу, — управляйтесь тут поживее. Ублажу своих, зайду еще, потолкуем об огороде.
— Вот что, — тотчас же заговорила она пораженному мужу, — пришли нам, голубчик, сегодня в казарму плотника поставить перегородки и засади его, и из солдат, кто умеет, делать столы, табуреты, кровати.
Невельской поморщился.
— Если будет возможно… Людей мало, Катя.
— Нам нужны мастера, взамен мы освободим двух, не нужных нам, — и она объяснила, каким образом.
— Хорошо, — сказал Невельской и запнулся.
— В чем дело? — спросила она спокойно.
— Я должен уехать: около Николаевского поста маньчжуры подстрекают против нас гиляков — не дали Орлову рубить лес. Пришлось приостановить строительство…
— Да, — немедленно согласилась Екатерина Ивановна и добавила: — И чем скорее, тем лучше: надо восстановить наш русский авторитет.
Это быстрое согласие, не сопровожденное ни одним словом сожаления о разлуке, больно кольнуло самолюбие влюбленного Невельского. Обида не прошла и тогда, когда с Катиной стороны последовал полный беспокойства вопрос: