К новому берегу
Шрифт:
— Подожди меня… Я хочу… Я хочу…
Но ждать было некогда. Ольга догнала Айвара и взяла его за руку.
— Глупенький, чего ты, — успокаивала она сына. — Найдешь других друзей. Они будут не хуже Артура.
Но мальчик не слушал ее, вырывался и громко плакал. Ему было горько, что в этот весенний солнечный день увозят неизвестно куда его лучшего друга. Айвару казалось, что он никогда не увидит Артура и не будет больше с ним играть… это было страшно. Почему взрослые этого не хотят понять?
2
После отъезда Ильзы и Артура Яну Лидуму казалось, что дом вдруг опустел. Ему не хватало сестры, с которой он мог свободно и откровенно поговорить почти обо всем; с Ольгой
Свободные минуты, редко выпадавшие на его долю, он посвящал сыну. Он учил его читать и писать, простыми, чудесными рассказами знакомил Айвара с природой и жизнью людей. Ему рано удалось пробудить в сыне любознательность, а когда мальчик все чаще стал приставать к отцу со своими многочисленными «а что это?» и «почему?», Ян никогда не оставлял этих вопросов без ответа, терпеливо объяснял непонятное Айвару. Поэтому не удивительно, что сын всей душой привязался к отцу. Мать он любил — к ней можно было приласкаться, откровенно поведать свои чувства, а отец был самым сильным, умным и самым замечательным человеком на свете, каждому его слову следовало верить.
В жизни батрака все времена года одинаково тяжелы. Когда на полях и лугах нечего было делать, Лавер находил работу для Яна по дому, а когда там все было переделано, посылал выполнять гужевую повинность или заставлял, с большой выгодой для себя, заниматься извозом. Вся эта работа проходила на глазах у людей, этим трудом Ян зарабатывал на жизнь семье. А вот о другой работе, которая была несравненно тяжелее, больше, ценнее, знали только немногие. И именно ей Лидум посвящал весь остаток своего времени и сил. Что эта незримая работа приносит зримые плоды, чувствовалось к по возрастающей нервозности властей, опирающихся на кулаков и айзсаргов, и по ожесточенной возне полицейских в соседних волостях, и по резким разговорам батраков при заключении с хозяевами договоров, и по смелым, «еретическим» вопросам учеников в школе, и по тому, как уменьшались в церковных приходах группки молодежи на конфирмации.
Подпольная организация, руководимая Лидумом, хотя и медленно, но заметно росла: когда поздней осенью созвали районную конференцию, он убедился, что, невзирая на полицейский террор, число членов за год удвоилось.
Все это оставляло очень мало времени на заботы о семье и на личные дела. Ян переписывался с Ильзой, но побывать у нее в местечке так и не удалось, хотя Айвар постоянно напоминал про обещание отца отвезти его к Артуру в гости. Мальчик часто вспоминал своего двоюродного брата и общие игры прошлой зимой. Прошло лето, и вновь наступила зима, но встречи все не было, от Артура он только получал приветы, собственноручно приписанные им в конце писем Ильзы. Такие же приветы в каждом письме отца Айвар посылал Артуру, но ведь этого было мало.
С тех пор как уехала Ильза с Артуром, прошло полтора года. Осенью Айвару исполнилось семь лет; в тот день отец подарил ему сказки с красивыми картинками и такими большими и четкими буквами, что мальчик смог сам довольно бойко прочесть ее. Это был последний подарок, который Айвар получил в детстве от отца. Через несколько дней темной, ненастной осенней ночью батрацкую избушку в Лаверах окружила толпа айзсаргов и полицейских. Несколько незнакомых мужчин вошли в комнату и принялись рыться по всем углам, а толстый Лавер, приглашенный понятым, строя невинное лицо, сидел на табуретке и все время, пока продолжался обыск, сладко позевывал. Грубые голоса полицейских и айзсаргов разбудили Айвара. Он испугался, заплакал, и мать не знала,
Айзсарги перевернули все вверх дном, перетрясли и разбросали по полу всю одежду, белье, книги Яна Лидума, но ничего запрещенного не нашли.
Когда полицейский чин уже приступил к составлению протокола, в комнату вбежал начальник айзсаргов Олинь и, ликуя, показал две винтовки:
— Вот что мы нашли на чердаке! Готовились к вооруженному восстанию! Хотели нас всех перестрелять! Расскажи, разбойник, откуда у тебя оружие?
— Мне нечего рассказывать, — спокойно ответил Ян — Винтовки не мои, я вижу их впервые. Не знаю, где вы их взяли.
— Может, ты скажешь, что мы принесли их с собой? — побагровев, закричал Олинь.
— Иначе быть не может, — сказал Ян. — Вам это лучше знать.
Потом Айвар видел, как айзсарги колотили рукоятками револьверов и кулаками отца, а отец не мог защищаться, руки у него были связаны.
Ольга мрачно молчала и смотрела на Яна с укором и тревожным удивлением. Когда был написан протокол обыска и Яна Лидума собирались уводить, она не удержалась и истерически крикнула:
— Вот ты какой! Понимаешь ли ты, в какую беду вогнал семью?
— Успокойся, Ольга… — сказал Ян. — Тяжело будет вам обоим… я это знаю. Думай об Айваре, делай все, что в твоих силах, вырасти его настоящим человеком. Когда-нибудь я верну тебе все сторицей — до последней капли пота, до последней слезинки. Думай о нашем ребенке, милая…
— Почему ты не думал? — опять закричала Ольга, исступленно ударяя себя в грудь. — Теперь ты беспокоишься о своем ребенке! Где была твоя любовь раньше?
Ян тяжело вздохнул.
— Я хотел добра… тебе и ему… — прошептал он. — Всем людям хотел добра…
Яна увели. Уходя, он посмотрел на Айвара глубоким, полным нежности взглядом, затем собрал всю силу воли и в последний раз подмигнул, состроил смешную гримасу, но вызвать улыбку на лице сынишки ему уже не удалось.
Широко раскрытыми глазами, полными страха и удивления, смотрел Айвар вслед отцу. Когда стукнула наружная дверь и все на дворе затихло, мальчик спросил:
— Мамочка, куда ушел папа?
Ольга не ответила. Она нервно гладила голову сына и тихо всхлипывала. Вдруг, будто что-то вспомнив, она поспешила к окну и, отдернув занавеску, долго вглядывалась в ту сторону, куда увели Яна Лидума. В темноте ничего нельзя было разглядеть, только где-то вдали, за дорогой на пастбище Лаверов, блеснул на мгновение огонек — наверно, кто-нибудь из полицейских закуривал. — Мамочка почему ты ничего не говоришь? — снова раздался голос ребенка. — Куда ушел папа? Я хочу знать…
И опять мать ничего не ответила.
3
Учитель Улуп узнал об аресте Яна Лидума уже на следующий день. После уроков, когда часть учеников разошлась по домам, а те, кто жил в школьном интернате, готовили уроки, к Улупу явилась пожилая женщина и передала ему письмо от члена их партийной организации — дорожного рабочего.
«Дорогой Яков… Я должен сообщить тебе плачевное известие: Акот, наш славный друг, тяжело захворал, и ночью пришлось отвезти его в больницу. Кажется, это не случайное заболевание, а мы здесь имеем дело с эпидемией: в одно время с Акотом заболели и отправлены в больницу еще двое из наших близких друзей — Зента я Лаунаг. Не иначе, как их заразил человек, который соприкоснулся с очагом заразы. Думаю, что это наш юркий музыкант, — в последнее время он выглядел очень вялым. Не исключено, что эпидемия может перекинуться еще на кого-нибудь. Очень хочется поговорить с тобой об этом. Если можешь, приходи сегодня попозже. Буду ждать тебя там же, где и в прошлый раз. С приветом. Мартын».