К 'последнему' морю (др. изд.)
Шрифт:
Он поклонился Мансуру и сказал:
– Ты ведешь меня к счастливейшему обладателю правильного мнения. Зачем же ломать нужные его святейшеству руки, такие тонкие, искусные? Я пойду сам. А чтобы эти два грубых верблюда не провалялись здесь сутки, я им прикажу, что надо делать. Эй вы, шакалья падаль! Бегите скорее домой и спите там до завтрашнего утра!
Оба негра вскочили и, подтягивая руками просторные шаровары, со всех ног бросились в ворота.
– Иди вперед, подаватель благого совета, достойный Мансур! сказал Дуда посланнику халифа.
–
Черный слуга с факелом пошел впереди, за ним Мансур, постоянно оглядываясь и грозно стуча посохом. Последним шагал Дуда Праведный, легко выбрасывая длинные сухие ноги.
Они прошли узкими извилистыми улицами спящего Багдада, днем всегда оживленного, полного шумной толпой. Теперь только стаи собак грызлись на перекрестках из-за брошенных костей, и ночные сторожа, вертя трещотками, загораживали путь, издали крича:
– Кто идет? Говори, или зарублю!
Услышав, что идет великий палач халифа, кровавый Мансур, сторожа отходили в сторону и склонялись до земли, бормоча приветствия.
Дорога привела к берегу великой реки Диджлэ (как тогда назывался Тигр). Они вошли в поджидавшую их халифскую лодку, переправились на другой берег, где их встретил векиль и несколько вооруженных воинов.
– Царь времени гневается, - сказал векиль, - и не спит. Он приказал немедленно представить перед его блистающим взором опасного злодея.
– Великий Ал-Мансур!
– воскликнул Дуда, подняв руку и обращаясь к луне.
– Ты все слышал и за все отомстишь в свое время!
Мансур подошел к векилю, отвел его в сторону и, волнуясь, шепотом объяснил ему, что этот высокий рыжебородый старик, вероятно, могущественный волшебник; его не надо раздражать, а бережно доставить во дворец; чтобы он не обратил всех в летучих мышей. Негров он усыпил, и они мгновенно свалились, как пьяные, а потом, по его приказанию, вскочили и убежали, словно облитые кипятком!
– Понял, понял!.. Пожалуйста, почтенный Дуда Праведный, следуй за мной. Его святейшество - да будет над ним мир!
– тебя ждет. Надо торопиться.
Дворец и сад халифа занимали огромное пространство, чуть ли не половину города. Из-за высокой стены видны были раскидистые пышные финиковые пальмы, стройные кедры и между ними плоские крыши бесчисленных зданий, в которых, под неусыпным присмотром тысячи евнухов, хранились "жемчужины" халифа Мустансира - его семьсот жен. Дальше высились тонкие стрельчатые минареты дворца. Местами на стене виднелись неподвижные часовые с копьями.
У ворот, с двумя башенками по сторонам, стояла стража и, волнуясь, ожидала возвращения начальника палачей, всегда бешеного и раздражительного.
Стража расступилась, и Дуда Праведный зашагал через роскошный сад халифа важно и торжественно, не глядя по сторонам.
Векиль и Мансур быстро прошли вперед, поднялись по ступенькам дворца, где уже ждал великий визирь с двумя слугами, державшими бронзовые резные фонари.
– Кто ты?
– спросил великий визирь,
– Сын Адама, резчик печатей, прозванный Дуда Праведный.
– Ты сейчас предстанешь перед светлыми очами халифа Мустансира, - да будет над ним милость неба! Запомни, что ты не смеешь ему задавать вопросы, а должен только отвечать.
– Я буду говорить все, что пожелает узнать его святейшество!
– пробормотал Дуда.
Все поднялись по витой лестнице на крышу дворца, устланную мягкими коврами. Над ней бескрайним куполом простиралось сапфировое небо, усыпанное алмазными переливающимися звездами.
В одном углу крыши лежали груды подушек из знаменитого багдадского красного сафьяна. Среди них сидел человек средних лет с крашеной черной бородой, в большом белом тюрбане. Красная шелковая одежда была расшита на плечах золотыми цветами. Расположившиеся полукругом несколько приближенных сидели на пятках, положив руки на колени.
Дуда долго стоял в ожидании и, полуотвернувшись, смотрел вдаль.
Главная торговая часть города, за рекой, уже затянулась легким туманом. Кое-где еще мигали огоньки. Река Диджлэ слегка рябила золотыми лунными блестками. В ярком свете можно было ясно различить, как далеко уходила река в сторону Персидского залива.
"Наконец я во дворце могучего халифа, - думал Дуда, задыхаясь от волнения, но наружно спокойно-величавый.
– Девять лет я ждал этого счастливого мгновения. Не упускай счастья, которое встает перед тобой сегодня в этом сказочном дворце всесильных владык!.. А что будет с тобой дальше? Будет то, чего ты сам сумеешь добиться..."
– Выслушай меня, почтенный человек, - сказал вполголоса приблизившийся векиль.
– Ты подойдешь сейчас к его святейшеству, опустишься перед ним на колени и будешь молча ждать.
Дуда скинул сандалии на краю ковра, подошел к халифу, опустился на колени, склонился и поцеловал ковер между руками.
– Здравствуй, рыжая борода!
– сказал халиф.
– Я слышал, что ты знаешь тайное!
– Ты, как всегда, сказал истину, непогрешимый, - да возвеличится еще более твое могущество и слава! Но я должен все важное, что знаю, рассказать только тебе, без посторонних слушателей. Этого требует завещание Ал-Мансура.
– Мои преданные друзья, - обратился халиф к сидевшим.
– Вы можете пойти отдыхать в залах дворца, а я останусь только с моим великим визирем.
Все поднялись и, прижав руки к груди, тихо вышли мелкими почтительными шажками. Дуда молча смотрел на халифа и думал: "Вот передо мной самый могущественный среди мусульман, преемник пророка. Этот араб, такой с виду обыкновенный, сохраняет в себе высшую духовную силу ислама. К нему обращены мысли и моления всех почитателей веры Мухаммеда восьми концов света. Он может меня возвеличить и поднять на вершину удачи и счастья или низвергнуть в бездну горя".
Халиф вынул из резной серебряной коробочки золотое кольцо и спросил: