К строевой - годен!
Шрифт:
– Думайте о том, что солдаты могут поменяться с нами местами, товарищи офицеры, – напутствовал свою команду Веретенко. – Надеюсь, вы понимаете, насколько велико их желание.
– Да уж, – бурчал Стойлохряков, упираясь огромными руками в крышу своей иномарки. – Ничего веселее придумать было нельзя.
Майор Холодец включил красный фонарик на стволе и посветил себе в глаза.
– Ничего, сейчас зрение настроим, чтобы видеть в темноте хорошо, и начнем зайцев укладывать ровными стопками, а то расскакались, понимаешь.
Генерал оглянулся.
– Майор, ты не присаживайся, оружия у них нет. А тебе надо видеть всех.
Холодец тут же поднялся.
Веретенко посмотрел на часы.
– Сейчас пойдут.
Выбравшись из перелеска, Простаков, Багорин и Заморин действительно залегли и поползли по-пластунски. Они хорошо видели освещенный периметр, очертания стоящих внутри его машин и красные огоньки нацеленных в их сторону двух винтовок. Самих стрелков разглядеть было невозможно. Но и они оставались невидимыми, до тех пор пока потушены их фонари.
Резинкин получил от старшего сержанта сигнал к началу атаки и моргнул в ответ. Затем повернулся в ту сторону, где должен был находиться Простаков, и поморгал в его направлении. Ответа не было.
– Уснул детина, – шептал он, сидя за небольшим кустом. Находящиеся с ним вместе Серега Рыбкин, худющий уроженец Костромы, и Лепесток – Петр Лепестков, крепенький столяр, стали между собой громко шептаться:
– Здоровый дебил.
– Идиот.
– Кретин.
Тут Рыбкин заметил три фонарика, появившихся на окраине леса и быстро движущихся по направлению к периметру.
– Агаповская тройка побежала, – засуетился Лепесток. – А мы чего же? Надо всем вместе.
– Пошли, – согласился Витек, и все трое вышли из укрытия и побежали зигзагами через поле.
Простаков ничего не видел. Он усердно полз на намеченную им позицию – к небольшому деревцу, от которого и планировал подняться в полный рост и броситься в атаку. Увлекшись ползаньем, он совершенно забыл о времени. Багорин и Заморин ползли следом, не задавая вопросов. Спохватились, только когда со стороны периметра послышались тугие хлопки. Потом крики:
– Слева смотри!
– Справа, справа идут!
Леху передернуло, он вскочил на ноги.
– А, мужики, мы чего-то прозевали. Бежим! – Здоровый сибиряк увлек за собой двух сослуживцев.
Заветный луч света от Резинкина был еще метрах в тридцати, когда он услышал русское народное:
– Бля!!! – на всю поляну. – В меня попали.
Это орал старший сержант Агапов.
Витек надеялся, что у дембеля хватит ума не останавливаться. В темноте ведь не видно, кого задел, а кого нет. Стрелки должны быть уверены на сто процентов, что промаркировали каждого. Неожиданно из темноты возникла красная точка и повернулась в его сторону.
Он попробовал отклониться в сторону и наткнулся на кого-то. Тело упало.
– Что ты делаешь, баран! – огрызнулся Лепесток, быстро поднимаясь.
Витя, сжав зубы, понесся на позиции врага грудью вперед и тут же ощутил мягкие шлепки с правой стороны груди и на ногах. Все, его обляпали.
Троица, возглавляемая Простаковым и атаковавшая со стороны открытого поля, неслась вперед к вожделенному лучу света.
Леха бежал со всех ног, опасаясь увидеть направленный на себя красный огонек. Ничего.
«Нас не видят, их не видят! – неслось в мозгу. – Как здорово, мы успеем. Должны успеть».
Вот он, луч. Десять метров. Они пробегут рядом с человеком, держащим фонарь, луч которого определяет границу зоны. Отлично.
Красная точка! Нет! Глюки!
Все. Они успели! Ха-ха! Генерал обделался!
– Простаков! – крикнул Мудрецкий и схватил за руку перешедшего на шаг солдата.
– Я, товарищ лейтенант! Мы добежали! А-а-а! Здорово!
– Включите фонари, идиоты.
Леха нащупал кнопочку и нажал на нее. Багорин с Замориным слышали слова взводного, так как не отступали от гиганта ни на шаг.
Генерал в ярости перелез через капот «Мерседеса».
– Откуда вы взялись! Мы вас не видели! Такого не может быть!
Комбату стало нехорошо, он подбежал к троице, отобрал у Мудрецкого фонарь и стал освещать их, стараясь найти хоть одно желтое пятно.
На всех троих не было ничего, кроме пыли.
– Вы не зажгли фонари! – кричал генерал. – Лейтенант, вы видели огни?
Юра ответил не задумываясь:
– Так точно. Три фонаря.
– Значит, вы подползли слишком близко! – не успокаивался генерал. – Ладно, комбат, компот мы уже проиграли. Но остальные меченые. Теперь вы не будете выключать фонарики вообще. Я сам дам вам команду, когда атаковать. Даю вам вторую попытку довести до периметра пятерых. Чтоб не путать отметины, перезарядим оружие на красные шарики.
Холодец поддержал генерала:
– Надо дать попытать. Чего говорить.
Агапов снова застроил своих в лесочке. Старшего сержанта коробило, что его всего изгадили краской, а на таком здоровом бугае не оказалось ни одной отметины.
– Как вам удалось войти в квадрат? Научите остальных, глядишь, и генерала погоняем по полю. В жопу ему постреляем.
Простаков молчал как партизан, кем, впрочем, и являлся на данный момент.
– Детина, язык отсох?... У нас осталось пять минут.
– Ой, – Заботин схватился за живот.
– Чего еще? – раздраженное «его высокоблагородие» подскочил к Грише.