К суду истории. О Сталине и сталинизме
Шрифт:
В мае и в июне 1928 г. Бухарин направил в Политбюро две записки, которые были поддержаны Рыковым и Томским. В них он отмечал, что многие мероприятия ЦК означают новую линию, отличную от линии XV съезда партии, и что все это идеологически дезориентирует партию. Бухарин не без оснований утверждал, что у партийного руководства нет ни общего мнения, ни целостности плана. Бухарин требовал, чтобы на пленуме ЦК, который был намечен на 4 июля, была проведена свободная и общая дискуссия. В отличие от писем в Политбюро Троцкого записки Бухарина не были «открытыми» и не распространялись по партийным организациям. Сталин заявил, что принимает рекомендации Бухарина. Однако он не хотел оставлять инициативу за Бухариным: для него было важно внести раскол в ряды сторонников Бухарина. Повод для этого дал заместитель наркома финансов и наркома внешней торговли М. Фрумкин, который 15 июня направил в Политбюро большое письмо с протестом против проводимой в стране политики. Фрумкин решительно возражал против нового финансового плана, который, по его мнению, превосходил возможности страны. Фрумкин утверждал, что причины тяжелого экономического положения являются следствием чрезвычайных мер, истощивших страну. Он возражал против форсированного создания колхозов и совхозов и против чрезмерно больших капиталовложений. Письмо Фрумкина стало известно сравнительно большому
Через несколько дней в Москве открылся пленум ЦК ВКП(б). С основным докладом на нем выступил Рыков. Он оценил положение в стране как очень плохое и даже высказал опасения относительно новой гражданской войны с крестьянством. Рыков повторил требования об отказе от чрезвычайных мер и повышения закупочных цен, а также настаивал на сохранении принципов нэпа и поддержке мелкого и среднего крестьянства.
Но Сталин не собирался отступать. Он убедился, что большинство секретарей обкомов его поддерживают, и посвятил свои выступления на пленуме оправданию проводимой им до сих пор политики. Главным вопросом он считал вопрос о необходимости более быстрых темпов индустриализации. Но как Рыков не обвинял Сталина, так и Сталин в своих речах на пленуме не выдвигал никаких обвинений в адрес Бухарина или Рыкова. Сталин выступал лишь против некоторых тезисов Троцкого, Преображенского и Фрумкина. На июльском пленуме ЦК Сталин впервые выдвинул свой тезис об обострении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. «Продвижение рабочего класса к социализму… не может, – заявил он, – не вести к сопротивлению эксплуататорских элементов… не может не вести к неизбежному обострению классовой борьбы» [204] .
Сталин призывал в своей речи не только «исключить необходимость применения каких бы то ни было чрезвычайных мер». Он заявил, что «люди, думающие превратить чрезвычайные меры в постоянный или длительный курс нашей партии, – опасные люди, ибо они играют с огнем и создают угрозу для смычки» [205] .
Но в той же речи Сталин заметил, что нельзя вообще зарекаться от применения в будущем чрезвычайных или «комбедовских» мер в деревне, если там возникнут «чрезвычайные условия».
Июльский пленум ЦК закончился принятием компромиссных резолюций, которые были гораздо ближе к позиции «правых», чем к сталинской позиции. Но это не было победой Бухарина, так как именно Сталин сумел повести за собой большинство ЦК, а также привлечь на свою сторону Калинина и Ворошилова. Он имел теперь прочное большинство в Политбюро, а это было важнее, чем любые резолюции пленума ЦК. Понимал это и Бухарин. Как раз во время июльского пленума были восстановлены в партии и вернулись в Москву около 40 «левых» оппозиционеров, включая и Каменева. 11 июля Бухарин через посредство Сокольникова встретился с Каменевым на его квартире. Он пытался отговорить Каменева от возможного блока со Сталиным против «правых», убеждая, что все различия между «левыми» и «правыми» ничего не значат по сравнению с их общими целями в борьбе против Сталина. Эта тайная встреча ничего не дала Бухарину. Хотя Каменев обещал хранить свои беседы с Бухариным в тайне, он сделал о них подробную запись, с которой познакомил и Зиновьева. Эта запись попала в руки троцкистов, и Троцкий, возмущенный «капитуляцией» Каменева и Зиновьева и не питавший никаких симпатий к Бухарину, фактически обнародовал содержание переговоров между Каменевым и Зиновьевым. Впоследствии это дало важные козыри Сталину в его борьбе против «правых» да и против Зиновьева и Каменева.
Слухи о разногласиях в Политбюро и в ЦК распространились как в партии, так и за ее пределами. Однако члены Политбюро по взаимной договоренности решительно опровергали их, стараясь сохранить временное равновесие. В конце июля в Москве должен был состояться VI конгресс Коминтерна. 30 июля 1928 г. все члены Политбюро подписали следующий документ: «…Нижеподписавшиеся члены Политбюро ЦК ВКП(б) заявляют сеньорен-конвенту конгресса, что они самым решительным образом протестуют против распространения каких бы то ни было слухов о разногласиях среди членов Политбюро ЦК ВКП(б)».
30 сентября 1928 г. Бухарин опубликовал в «Правде» свою известную статью «Заметки экономиста», в которой содержалась критика многих аспектов сталинской экономической политики и, в частности, форсированной индустриализации. Одновременно Бухарин предлагал развернутый план преодоления экономических трудностей в стране путем развития и модернизации политики нэпа. Он выступил против новых «революций», за ограничение кулачества, за развитие кооперации и за проведение более правильной политики цен. Бухарин защищал принцип планирования экономики, но возражал против гипертрофированного планирования, которое не может предусмотреть все и вся. Планирование промышленности, считал он, должно идти в ногу с развитием сельского хозяйства и учитывать имеющиеся в стране ресурсы. Темпы индустриализации должны быть реальными. Формально критика Бухарина была направлена против троцкизма, но фактически он выступал против экономической политики Сталина. Неудивительно, что сторонники Бухарина всячески пропагандировали эту статью. На заседании Политбюро 8 октября большинством голосов публикация бухаринской статьи «без ведома ЦК» была осуждена, несмотря на возражения Рыкова, Томского и Бухарина [206] . Однако Сталин уклонился от дискуссии. Он даже заявил в одном из своих выступлений, что Бухарин поставил в «Заметках экономиста» ряд теоретических вопросов и что постановка этих вопросов «вполне возможна и закономерна» [207] .
Одновременно Сталин принял меры для ослабления позиций Бухарина. Развернутая в Коминтерне борьба против «правых» тенденций в коммунистическом движении была косвенно направлена против Бухарина и его сторонников. Было переизбрано «бухаринское» партбюро в Институте
Сторонники Сталина активизировались в московской партийной организации. Им удалось добиться переизбрания нескольких секретарей райкомов партии. В середине октября 1928 г., когда Бухарин отдыхал в Кисловодске, состоялся пленум Московского обкома и горкома партии. Угланов оказался в меньшинстве. На пленуме выступил Сталин, который обвинил Угланова в «правом» уклоне. Угланов и его сторонники не были избраны в руководство московской партийной организации. Ее возглавил секретарь ЦК В. Молотов. Так было нанесено едва ли не решающее поражение группе Бухарина. Она была деморализована, и даже Рыков пошел на уступки в дискуссиях, которые происходили в Политбюро. Только теперь Бухарин прервал свой отпуск и вернулся в Москву. Он убедился, что его позиции в партийных верхах решительно ослабли. К тому же положение в стране вновь обострилось. Дело с хлебозаготовками шло плохо, и снова был поднят вопрос о применении чрезвычайных мер. Бухарин, Рыков и Томский выступили против. Когда Политбюро отклонило их протест, они подали коллективное заявление об отставке. Но Сталин еще не был вполне уверен в своем превосходстве. Калинин и Ворошилов вновь стали выказывать признаки колебаний. Поэтому Сталин предложил компромисс, на который Бухарин согласился. Сталин обещал, в частности, прекратить преследования бухаринцев и сократить капиталовложения в промышленность. Рыков был утвержден докладчиком на предстоящем пленуме ЦК ВКП(б).
Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) продемонстрировал явное превосходство Сталина и укрепил его позиции. На пленуме Сталин выступил с речью «Об индустриализации страны и о “правом” уклоне в ВКП(б)». Правда, он называл в качестве «носителей» «правого» уклона только таких деятелей партии, как Фрумкин и Угланов. Что же касается Политбюро, заявил он, то «мы все в Политбюро едины» [208] . Бухарин не присутствовал на большинстве заседаний пленума. В Коминтерне под предлогом борьбы с «правыми» было изменено руководство многих коммунистических партий, что сделало Бухарина лишь номинальным главой Коминтерна. На очередном 8-м съезде профсоюзов Томский и его сотрудники оказались в меньшинстве среди делегатов и потерпели поражение уже при утверждении повестки дня. Хотя Томский и был избран в конце съезда председателем ВЦСПС, большинство Центрального Совета составляли сторонники Сталина. Убедившись в своем поражении, Томский подал в отставку. И хотя его отставка не была принята, он так и не приступил к работе в ВЦСПС. Его примеру последовал и Бухарин. Он перестал посещать заседания Исполкома Коминтерна и даже редколлегию «Правды». Однако в конце января 1929 г. именно Бухарину было поручено сделать доклад на траурном заседании, посвященном пятилетию со дня смерти Ленина. В этом докладе, озаглавленном «Политическое завещание Ленина», Бухарин, опираясь на анализ статей и выступлений Ленина в 1921 – 1923 гг., подробно изложил взгляды Ленина на перспективы строительства социализма в СССР. Для всякого внимательного слушателя или читателя доклада Бухарина было очевидно, что политическая и экономическая линия Сталина весьма далеко отстоит от ленинских планов социалистического строительства. Но этот косвенный выпад против Сталина оказался не слишком эффективным.
Борьба, так и не вышедшая фактически за рамки ЦК и разного рода аппаратных столкновений, приближалась к развязке. Сталину уже не нужны были компромиссы. Бухарин принял вызов, и острая борьба между ними развернулась на заседаниях Политбюро, происходивших в январе и феврале 1929 г. В это время Бухарин составил совместно с Томским и Рыковым подробный документ, своего рода платформу «правых» («платформа трех»), которая содержала критику сталинской политики и предлагала альтернативную программу экономического и политического развития страны. Эта платформа была зачитана Рыковым на одном из заседаний Политбюро, но не была вынесена на обсуждение ни всей партии, ни хотя бы ее Центрального Комитета. Именно в этом документе Бухарин обвинил Сталина в «военно-феодальной эксплуатации крестьянства». Политбюро отвергло эти обвинения как «клевету» и вынесло порицание Бухарину. Новый компромисс был уже невозможен. Обстановка накалялась, и в числе ближайших сторонников Бухарина наметились колебания. Рыков взял назад свое заявление об отставке и вернулся к работе в Совнаркоме. Неожиданно осудил Бухарина один из его ближайших учеников – Стецкий. Развязка наступила в апреле, когда собрался объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б). Бухаринцы были в явном меньшинстве. Сталин выступил на пленуме с развернутой критикой «группы Бухарина, Томского и Рыкова», о существовании которой якобы раньше никто не знал и которая только что обнаружилась в Политбюро. Доклад Сталина был резким, грубым и тенденциозным. Сталин говорил обо всех ошибках Бухарина чуть ли не с первых дней его политической карьеры. Ошибочными он объявил и те работы Бухарина, которые служили основой линии партии в 1925 – 1927 гг. Томского Сталин грубо обозвал «тред-юнионистским политиканом», а Бухарин «подпевает господам Милюковым и плетется в хвосте за врагами народа», он «еще недавно состоял в учениках у Троцкого», это «человек с разбухшей претенциозностью», теория Бухарина – «чепуха», декларация «группы Бухарина» – «наглая и грубая клевета».
Попытки Бухарина, Томского и Угланова смягчить остроту этих высказываний и оценок ссылками на недавнюю личную дружбу со Сталиным последний решительно отбросил, заявив, что «все эти сетования и вопли не стоят и ломаного гроша» [209] .
Бухарин, Рыков, Томский и Угланов не стали каяться на пленуме, а выступили с защитой своих взглядов и критикой сталинской политики. Бухарин, в частности, обвинил Сталина в подрыве нэпа и установлении «чудовищно односторонних» отношений с крестьянством, которые разрушают «смычку рабочего класса и крестьянства». Он заявил, что такая политика означает полную капитуляцию перед троцкизмом. Бухарин поддержал планы быстрой индустриализации. Но он предупредил, что без одновременного развития сельского хозяйства индустриализация обречена на провал. Бухарин обвинил Сталина в создании чиновничьего государства и в ограблении крестьянства, осудив при этом сталинский тезис о непрерывном обострении классовой борьбы по мере продвижения СССР к социализму. «Эта странная теория, – сказал он, – возводит самый факт теперешнего обострения классовой борьбы в какой-то неизбежный закон нашего развития. По этой странной теории выходит, что чем дальше мы идем вперед в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми».