К свету
Шрифт:
То ... транспортное средство - в данный момент она не была готова назвать его "самолетом" - не кружило при снижении, не теряло высоту при приближении. Он просто опускался. Прямо вниз, как на лифте, и крошечная, иррациональная часть ее настаивала, что это означает, что он вот-вот рухнет. Только, очевидно, он этого не делал. Вместо этого он просто плавно скользил по этой невидимой шахте лифта в явно контролируемом спуске. И по мере того, как он приближался, она начала понимать, насколько он на самом деле огромен. Она думала, что он находится на гораздо меньшей высоте, но он просто продолжал расти, расти и
Самый большой боевой самолет, принадлежавший имперским ВВС, - двухмоторный бомбардировщик "Харук" - был меньше двух черанов в длину. Даже гигантский четырехмоторный транспорт "Грейт старт" был всего чуть больше двух черанов. Но эта штука - этот "шаттл" - была потрясающей. На самом деле, как она осознала с каким-то оцепенелым недоверием, когда он плавно - и невозможно - завис прямо над головой, его длина была в пределах пары тиранов от дирижаблей класса "Гидак" дайантийского флота, самых больших летательных аппаратов, когда-либо построенных на Сарте. Но это был не дирижабль, не корабль легче воздуха с газовыми ячейками, заполненными водородом. Одно лишь из его крыльев было длиной с два "Грейт старта", расположенные вплотную друг за другом! И когда она смотрела на нелепого монстра, то задавалась вопросом, зачем у него вообще были крылья, ведь он явно в них не нуждался.
– Считаешь, они восприняли сообщение, папа?
– с ухмылкой спросил капитан Мэйлэчей Дворак, глядя из окна "Старлендера" на толпу сартийцев внизу.
– Я не знаю это послание, о котором ты говоришь.
– Его отец одарил его своим самым невинным взглядом, и Мэйлэчей фыркнул. У него был цвет лица его матери и, - с грустью подумал Дэйв Дворак, - ее очевидное неуважение к его собственному величественному достоинству.
– Сообщение, в котором мы парим над головой, как молот судьбы, - услужливо подсказал юный космодесантник.
– Как я им и сказал, мы пришли с миром, - ответил Дворак.
– И я вряд ли думаю, что ты можешь назвать невооруженный шаттл "молотом судьбы", Мэйлэчей.
– Я отнесу ваше слово "невооруженный" в смысле бомб, ракет наземного базирования и тому подобного, - сказал его непокорный отпрыск.
– Однако вижу, что ты каким-то образом умудрился не упомянуть "Стархоуки". Если уж на то пошло, если кто-нибудь из них попытается стрелять в нас, они обнаружат, что такие штуки, как автопушка точечной обороны, тоже чертовски хорошо справляются с обстрелом.
– Нет никакой необходимости упоминать при них "Стархоуки". Они не могут заметить их ничем, что у них есть, так что кажется, будто их там никогда и не было. Если, конечно, они нам не понадобятся. И я уверен, что мы этого не сделаем. Это сказано где-то прямо в плане миссии.
– Что это было за стихотворение Бернса, которое ты всегда любил читать нам, когда мы были детьми? Кажется, что-то насчет банды эгли?
– Непочтительный юный щенок, вот кто ты такой!
– сказал его отец с усмешкой, хотя Мэйлэчей был прав.
Это был не стандартный "Старлендер", и в фюзеляже длиной шестьсот футов было достаточно места, чтобы спрятать такие вещи, как выдвижные системы точечной обороны. А четверка трансатмосферных истребителей "Стархоук", летящих в стелс-режиме - всего лишь "пескари", почти на пятьдесят футов короче старого реактивного самолета - могла бы превратить весь город Лизан
Как он сказал своему сыну, у них не было ни малейшего намерения допустить, чтобы произошло что-то подобное.
– Просто выполняю свою работу, мистер полномочный посол, сэр. Мама велела мне держать тебя в смирении. И моя точка зрения остается в силе.
– Та, что касается сообщений?
– Его отец присоединился к нему, посмотрел вниз на прекрасно ухоженную территорию "Нонагона" и пожал плечами.
– Возможно. В любом случае, это никому не повредит.
– Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы ты позволил мне взять мой Хайнлайн.
– Тон Мэйлэчея был более трезвым, чем раньше, и его отец посмотрел на него.
– Мама также сказала мне, чтобы я убедился, что ты доберешься домой в целости и сохранности, - сказал его сын.
– Она что-то говорила о том, как в последний раз отпустила тебя и дядю Роба без присмотра.
– Черт. Она никогда не позволит мне забыть это, не так ли?
– Не после того, как ты напугал ее до чертиков таким образом, нет. Не так уж и быстро. Или, по крайней мере, не раньше, чем за двадцать три минуты до энергетической смерти Вселенной.
Дворак фыркнул, но часть его согласилась с тем, что Мэйлэчей был прав. С другой стороны, само понятие "прийти с миром" могло бы показаться слегка подорванным, если бы его сын сопровождал его на первую встречу, одетый в эквивалент основного боевого танка. И не было никакого способа замаскировать кого-то в боевых доспехах Хайнлайна под кого угодно, кроме того, кем он был: самым смертоносным солдатом в истории человечества. С другой стороны ...
Он оглянулся через плечо, и Жасмин Шерман вежливо улыбнулась ему в ответ. Там была безопасность, и она была безопасностью, - подумал он и улыбнулся ей в ответ, прежде чем снова отвернуться к окну. Он смотрел в него еще несколько секунд, затем резко вдохнул и посмотрел на коммандера флота, стоявшего рядом с ним.
– Скажите лейтенанту Теодор, что она может идти вперед и высадить нас, коммандер. Я уверен, что она будет этому рада.
– Да, мистер секретарь.
– Коммандер на мгновение вытянулся по стойке смирно, затем включил свой личный канал связи.
– Мы получили разрешение на посадку, лейтенант.
Никто больше не мог расслышать ответ пилота, но "Старлендер" возобновил плавное снижение, и Дворак снова повернулся к иллюминатору.
Шаттл был способен к вертикальным взлетам и посадкам, особенно благодаря улучшенной и более эффективной антигравитации, но большинство пилотов предпочитали заходить на посадку по аэродинамической схеме. В конце концов, именно поэтому у них были крылья, и даже с антигравитацией, созданной человеком, звездолет мог перевозить вдвое больше груза по профилю полета, чем полагаясь исключительно на антигравитацию. Однако на этот раз вес груза на самом деле не имел значения. Во всей его свите было едва ли шестьдесят человек - ему нравилось это слово: свита. Это несло в себе такой напыщенный смысл!
– Так что запаса гравитационного подъема для вертикального захода, который он предписал, было предостаточно. И хотя сам он никогда бы не был настолько груб, чтобы использовать такие фразы, как "молот судьбы", Мэйлэчей понял основную цель, стоящую за его решением.