К свету
Шрифт:
Некоторые из них носили головные уборы, которые скрывали большую часть их пуха, как будто они намеренно делали это узнавание еще более трудным. Может быть, это было какое-то табу на видовую скромность? И как они могли надеяться что-нибудь услышать, если их гребни были так прикрыты?
Только на них не было гребней, - с чувством шока осознала она.
– И у них были отталкивающе - или, возможно, экзотически - плоские лица, вообще без морды и с чем-то похожим на маленькие слабые челюсти, которыми было бы трудно что-либо пережевывать. По крайней мере, их глаза были примерно на нужном месте, хотя она задавалась вопросом, для чего нужны щитки
Затем их парящая платформа коснулась земли, и Йердаз сглотнула, осознав еще одну вещь об инопланетянах. Даже стоя всей плоскостью на своих широких, похожих на лопаты ногах, они были огромными! О, пара из них были не выше высокого мужчины или женщины, но большинство других!..
Платформа встала. Большинство землян застыли в позах, которые, вероятно, были почтительными, когда один из них сошел на тротуар, и Йердаз снова сглотнула. Ростом чуть больше одного с четвертью рана, она была высокой даже для женщины, но этот инопланетянин - этот землянин - возвышался бы над ней. Она - или он; существо такого размера просто не могло быть носителе - был более чем на два полных секрана выше Йердаз, а плечи землянина были по крайней мере вдвое шире.
Пришелец шагнул вперед, передвигаясь на плоских подошвах походкой, выглядевшей несомненно грузной, туда, где в одиночестве ждал Джирдан, чтобы поприветствовать посетителей.
Дворак решительно не сводил глаз с одинокого сартийца, ожидавшего его, чтобы поприветствовать. Что он хотел сделать, так это поглазеть на толпу за спиной спикера. Цветовая палитра их килтов была вооруженным нападением на зрительный нерв человека, что лишь подчеркивало тот факт, что сартийские и человеческие глаза, мягко говоря, видят вещи по-разному. К счастью, там было не так уж много одежды. Сартийцы испытывали очень незначительные колебания температуры, учитывая отсутствие заметного наклона оси их планеты, поэтому стандартная дневная одежда состояла лишь из самого минимума - его губы скривились в совершенно неуместной улыбке при выборе прилагательного - скромно прикрывающего их репродуктивные органы.
В отличие от сартийцев, он, по крайней мере, провел месяцы, наблюдая за ними на 3D, так что их появление не подействовало на него холодным душем, как, должно быть, на них подействовал его облик. Но существовала явная разница между наблюдением за изображениями и видением их во плоти. Во-первых, теперь их миниатюрный размер был гораздо более очевиден, как и своеобразная, плавная грация их походки. Они действительно двигались очень похоже на велоцирапторов из "Парка Юрского периода", - подумал он, - хотя и без такого сильного "подпрыгивания".
Он подошел к ожидающему спикеру и поднял обе руки, скрестив предплечья перед собой в формальном сартийском приветствии между равными, которым еще не был представлен, и спикер - Джирдан - ответил ему тем же. Затем Дворак опустил руки и откашлялся.
Я не скажу "Клаату барада никто", чего бы ни захотел Роб!
– напомнил он себе об этом. Хотя, по его признанию, искушение было велико. Однако, как только сартийцы откроют для себя фильмы о людях, они, возможно, будут не слишком удивлены. Не то чтобы выбранная им фраза была бы намного лучше, если бы они решили воспринять ее таким образом. И все же он должен был что-то сказать, так что лучше продолжить так, как он уже начал.
– Приветствую, спикер Джирдан, - сказал он, его переводчик перевел слова на дескверский диалект, на котором вырос Джирдан.
–
– Мы пришли с миром.
V
НОНАГОН,
ГОРОД ЛИЗАН,
ОСТРОВ РИЗАК,
ПЛАНЕТА САРТ
Было приятно видеть, что люди были не единственным видом, который делал все по-своему, потому что ... "ну, потому что так все устроено", - размышлял Дэйв Дворак. Он предложил выдать каждому делегату Нонагона его/ее собственные наушники, сделанные человеком (за исключением того, что на самом деле это были очень узкие наушники, предназначенные для ношения поверх сартийского гребня), чтобы переводить на все сартийские языки одновременно. Но сотрудники Нонагона вежливо отказались. Поэтому вместо этого они заставили его говорить со всеми ними на родном языке спикера Джирдана, в то время как целый штат сартийских переводчиков бормотал что-то через гарнитуры сартийского производства, которые были намного больше и громоздче, чем оборудование, которое он был готов предоставить. Он не мог до конца понять, почему перевод английского языка, сделанный коренным сартийцем, превосходил прямой перевод, но это была не его планета.
Огромный зал наций, официальный зал заседаний Нонагона, был переполнен. Делегаты и их сотрудники сидели за богато украшенными столами, похожими на подиумы, а на галерее для зрителей были только стоячие места. Эти столы были пропорционально выше, чем предпочли бы люди, так как торсы сартийцев были длиннее, а их плечи и локти были соединены по-другому. Их бедра также были пропорционально короче икр, что придавало их стульям очертания, которые были явно странными по человеческим меркам. Он не думал, что ему будет очень удобно долго сидеть на одном из них. Хуже того, ни один из сартийцев, которых он встречал до сих пор, не доставал ему до плеча, так что он был почти уверен, что в любом случае будет чувствовать себя так, словно сидит за детским столом.
И разве это не великолепный пример того, как думать о несущественной ерунде, притворяясь, что я не собираюсь здесь описаться?
Он фыркнул и не смог подавить усмешку, вызванную этой мыслью. К счастью, сартийцы еще не имели ни малейшего представления о том, как читать человеческие выражения. Тем не менее, как высший дипломат своего вида, он строго напомнил себе, что существуют стандарты, которым нужно соответствовать, когда Джирдан закончил свое представление.
– Итак, члены Нонагона, - заключил спикер, - это моя ответственность и моя честь уступить трибуну государственному секретарю Дэвиду Двораку.
Титул, который он на самом деле присвоил Двораку, был чирзалк, что не совсем переводилось как "секретарь", но было достаточно близко к этому. С другой стороны, он абсолютно исказил произношение "Джавид Дворак", хотя Дворак был уверен, что сартиец подошел ближе к правильному произношению, чем он мог бы подойти к произношению имени и титула Джирдана без кибернетической помощи. Затем спикер отступил назад, скрестив руки на груди, и слегка наклонил голову, приглашая Дворака занять его место.