К свету
Шрифт:
– Можешь оставить меня одну?
– Нет.
Какого черта? Мои плечи напряглись, я искала адекватный ответ. О, у меня был ответ — просто я не думала, что мой муж оценит его. Слова, которые крутились на кончике моего языка, наверное, были тоже греховными.
– Сара, ты не настолько сильна, чтобы двигаться самостоятельно. Я сказал тебе, что причинить боль никогда не было моей целью, и я в ответе за тебя. Ты помнишь, что я это говорил?
– Да.
– Очень хорошо. Вот увидишь, твоя память восстановится.
– Мудак, ты сказал
Я отпустила ручку и держала его за плечи, когда он поднял мою рубашку и спустил трусики. Моя здоровая нога напряглась, и тепло прилило к моим щекам. Если он и заметил, то ничего не сказал.
– Иди вперед, - продолжал он, - возьми меня за шею и можешь садиться.
Это так неловко. Я сделала, как он сказал. С левой ногой в гипсе, мне было не комфортно, но я оказалась там, где мне было нужно. Стесняясь, я прикрыла свои коленки рубашкой.
– Ты помнишь, что мы женаты, верно?
– с некоторой игривостью в голосе произнес он, чем вызвал застенчивую улыбку на моих губах. Может, это и есть прогресс.
Я кивнула. Это была ложь, но сейчас вся моя жизнь была ложью. Мне нужно стать сильнее, прежде чем я смогу бороться с этим.
– Я вернусь в комнату, но оставлю дверь открытой. Когда я тебе понадоблюсь, позови меня.
Так можно? Слишком много для прогресса. Я дождалась, пока его шаги отдалились. Когда я была уверена, что он ушел, то покачала головой. Я не знаю, почему я это сделала. Может быть, я пыталась встряхнуть свой мозг, в стремлении сделать так, чтобы все встало на свои места, чтобы попытаться понять, как мне справиться с этой жизнью.
Недавние события пронеслись в моей голове. Улыбка от его игривости исчезла, и запульсировало в висках. Он дал мне пощечину. Мой муж действительно ударил меня. По его утверждению, это было оправданным действием. Он назвал его наказанием.
Пульс в моих висках бился в унисон с биением моего сердца. Я подняла руку к правой щеке. Кожа была нежной, но не такой нежной, как у моей левой щеки, кожа правой щеки пострадала в аварии... как давно это было?
Я была рада, что отвлекла Джейкоба от его вопроса, рассказав ему, что ничего не помню. Я побоялась ответить честно. Ведь когда я сказала ему правду, он наказал меня. Когда я подумала об этом, то предположила, что так могло быть, после того, что я сказала, и он закричал на меня. Несмотря на это, я не знала, хотела ли снова рисковать. Я верила, что в глубине души была бойцом, однако, я не была дурой. Я буду играть эту роль, пока не выясню, что делать дальше.
После того как я закончила, я позвала Джейкоба, и он помог мне добраться до раковины. Когда я повернула вентиль крана, мое горло сжалось. Я пила во время обеда, но мне хотелось еще. Так как я слепо шарила вокруг раковины, Джейкоб направил мои руки к дозатору мыла. Хотя это было не то, что я искала, я вымыла руки. Как только я закончила, я снова кинулась на поиски.
Что ты делаешь?
– спросил он.
Почему его вопросы ставят меня
– Я ищу чашку. Здесь раньше была чашка, когда я чистила зубы. Я подумала, раз уж я здесь, я могу попить.
Вручая мне полотенце, он ответил:
– Если ты хочешь пить, то должна попросить.
– Но как мне это сделать, если мне не разрешено говорить.
– Мой пульс участился, так как атмосфера в комнате изменилась. Я сразу поняла, что не ответила и приготовилась к большему наказанию.
Вместо этого Джейкоб сказал:
– Держись за мою шею, я собираюсь отнести тебя в кровать.
Я сделала, как он сказал и потянулся к стойке с моей капельницей.
– Если твои разговоры ограничены, то ты не должна спрашивать. Ты будешь ждать, пока я не предложу. Это касается не только питья.
Пока он нес меня обратно в кровать, я обдумывала его ответ. Зачем мне нужно спрашивать обо всем? Я не помню свой возраст, но я взрослая.
Устроившись на кровати, я глубоко вздохнула и сделала, как он сказал.
– Можно мне попить?
Он не ответил, я слышала, как он поправляет стойку с капельницей на другой стороне кровати, и почувствовала, как он поправляет мои одеяла. И как только я думала попросить снова, моих губ коснулась соломинка. Я всосала жидкость, желая протянуть руку и взять кружку, но боялась, последующего за этим, наказания. Неуверенная в том, что мне скоро представится еще одна возможность пить, я пила так долго, как он мне позволил. Как только соломинка наполнилась воздухом, он ее забрал.
– Спасибо.
– У нас есть что обсудить, но ты не получала официального разрешения говорить.
Я кивнула, ожидая большего.
– Прямо сейчас, ты можешь говорить только со мной и только когда мы наедине. Это понятно?
– Да.
– Сара, неважно, что говорит кто-то другой. Никто не имеет право отменять мои правила. Никто, кроме Отца Габриеля. Помни это.
Я кивнула.
– Это имеет первостепенное значение.
– Он поднял мою руку и переплел наши пальцы.
– Кто твой муж?
– Ты.
– И кто назначает правила?
Тяжесть наполнила мою грудь. Хотя мне не нравился ответ, который я собиралась произнести, я выучила свой урок или урок Сары и, не колеблясь, ответила:
– Ты назначаешь.
– Что произойдет, если ты ослушаешься меня?
– его теплая рука напряглась, ожидая моего ответа.
– Ты накажешь меня.
– Я ненавидела слова, которые покинули мой рот, но его губы скользнули по моему лбу, и это был правильный ответ, или, по крайней мере, тот, который ему хотелось слышать.
– Пожалуйста, можно мне отдохнуть?
– я не хотела больше разговаривать.
Он погладил мои волосы.
– Я верну кровати удобное для сна положение, так что ты сможешь поспать.
– Пока он регулировал кровать, то сказал: - Сара, я хочу тебе только лучшего. Ответственность, которую Отец Габриель и Бог даровали мне, как твоему мужу велика. Часть этой ответственности, это твои наказания. Это только одна часть общей картины, но я хочу, чтобы ты восприняла ее всерьез. Нам не нужен еще один инцидент вроде того, что случился с тобой в этой кровати. Чтобы помочь тебе, я буду без колебаний укреплять твое повиновение. Помни об этом.