К тебе
Шрифт:
— Ага, но нам пора, — сказал я.
Мы сделали широкий крюк и направились в противоположную сторону, звякая ботинками по металлической решётке пола.
— Какие-то они нервные, — фыркнула Наоми.
— Надеюсь, генерал никогда не попросит нас занять их место. Не хотел бы я быть таким раздражительным постоянно.
— Или застрять там, — поддержала она меня, оглядываясь через плечо. — Они хоть иногда выходят оттуда?
— Понятия не имею. Надеюсь, что так, ради их же блага. Если доктора могут входить и выходить, то и охрана тоже.
— Босс, приём, — раздался голос Китча в рации.
— Слушаю, — отозвался я.
— У нас
— Ты снаружи? — не понял я.
— Обход завершён. Я кое-что заметил на видеомониторе. Вам следует это увидеть, сэр.
Я встретился взглядом с Наоми.
— Уже идём.
Глава 14
Дарби
Впервые за много недель моё тело не создавало мне проблем поминутно, мне больше не казалось, что в любой момент меня может вывернуть наизнанку тем, что оказалось в желудке. Силы вернулись ко мне, как и аппетит.
Ощущение, будто кто-то чужой захватил моё тело, постепенно исчезало. Это, разумеется, послужило поводом для новых тревог — так что я очень обрадовалась, когда Служба Здравоохранения пришла мне на помощь, и я сумела записаться к доктору Парк как раз в тот момент, когда начала всерьёз волноваться о Горошинке.
Я сидела в приёмной врача, поглядывая на последние сводки о пожаре в бегущей строке внизу телеэкрана. Я заполнила дюжину медицинских форм, взвесилась и пописала в стаканчик, и теперь мне оставалось только ждать. Это был не первый мой визит к гинекологу, так что контингент посетителей был мне знаком — сильно беременные женщины (либо раздосадованные, либо вызывающе счастливые — среднего не дано), парочка малышей, играющих на полу или дерущихся за игрушку, словоохотливая бабуля и небольшая группа девушек вроде меня, записавшихся либо на ежегодный осмотр, либо чтобы провериться на бесплодность, а также те, у кого живот ещё не был заметен. Большинство мужей чувствовали себя тут не в своей тарелке, но среди них всегда находился один супер заботливый. И, само собой, среди посетителей всегда бывала колоритная парочка, состоящая из мамы с дочкой, сильно нервничающих и старательно избегающих любых разговоров друг с другом в ожидании первого для дочери-подростка осмотра у гинеколога.
В дверях показалась медсестра в форме сиреневого цвета.
— Дарби, — позвала она.
Её пухлые щёки округлялись, когда она улыбалась. Я встала со своего места — на вид очень сильно не беременная и одинокая — я была окружена женщинами с опухшими носами и лодыжками, чья кожа с трудом обтягивала идеально круглые животы, к которым горделиво прикладывали руки их мужья, внёсшие свой вклад в зарождение новых жизней.
— Привет, я Шэннон, — представилась медсестра, закрывая за нами дверь. Её выгоревшие на солнце кудряшки совсем немного не доставали до плеч, а изгибы её тела идеально очерчивались медицинской формой. Из украшений на ней было как минимум восемь серебряных колец на пальцах рук, крошечный бриллиант в крыле носа, а также загар, свидетельствовавший о том, что каждую свободную минуту она проводила под солнцем Колорадо. — Проходите в кабинет номер два, вторая дверь слева.
Я вошла в кабинет, на ходу решая, где присесть. Вощёная бумага, которой в гигиенических целях была застелена кушетка, издавала, на мой взгляд, звук более мерзкий, чем скрежет мела по грифельной доске. Так что я прошла
— Привет, Дарби. Рада познакомиться с вами, — снова поздоровалась Шэннон, встав перед планшетом на подставке. Она что-то потыкала на экране, а затем улыбнулась мне. — Лаборатория подтвердила. Вы беременны. Поздравляю!
— Спасибо.
— Вы помните дату начала последних месячных?
— Умм… Шестое мая.
— Хорошо, похоже, ребёнок родится первого февраля, — заметила она, тыкнув экран ещё пару раз.
Я улыбнулась и кивнула, не зная, что ещё сказать.
— Есть вопросы или причины для беспокойства? — спросила она, нацепив маленький зажим мне на палец и манжету для измерения давления на руку.
— Мне гораздо лучше. Тошнота, головокружение и рвота наконец прошли. Я просто хочу убедиться, что всё в порядке.
— Утреннее недомогание было чересчур сильным? — уточнила она.
— Удовольствие было сомнительным.
— Мне жаль это слышать. Если вас снова будет что-то беспокоить, звоните незамедлительно. Если не сможем принять вас сразу, то хоть пропишем что-нибудь, что поможет. Нам удалось принять вас сегодня только потому, что кто-то отменил свою запись из-за праздников… вчера был День независимости и всё такое.
— Я вам очень признательна.
— Повеселиться-то хоть удалось, несмотря на запрет фейерверков?
— Я провела вечер с другом.
— Круто! Дома всё хорошо? Вы чувствуете себя в безопасности? Испытываете ли стресс? Хорошо питаетесь? Анализы не выявили следов употребления лекарств или алкоголя. Вы не курите…
Она шла по списку вопросов, на которые я уже ответила письменно, то бурча что-то себе под нос, то обращаясь ко мне. Не знаю, задавала ли она сложные вопросы вперемешку с простыми специально, чтобы подловить меня, или таков был порядок.
— Я чувствую себя в безопасности. Я испытываю незначительный стресс. Я переехала сюда совсем недавно, работаю в гостинице «Колорадо Спрингс», там же и живу. У меня замечательный начальник, но он не знает о моей беременности. Я хотела бы, чтобы какое-то время так и оставалось. Я просто пытаюсь начать наблюдение беременности, попутно придумав, как всё это оплачивать, что заставляет меня слегка нервничать. Машины у меня нет, но это не беда.
— Вы переехали сюда в одиночку? — Шэннон изумлённо моргнула.
Я кивнула.
— Откуда? Это, случайно, не техасский акцент?
— Да, мэм.
— А где отец ребёнка?
— Остался в Техасе. Он тоже не знает про ребёнка. В Техасе было небезопасно для меня.
— Но теперь всё в порядке?
— Да.
— Так держать! — улыбнулась она. — Доктор Парк сейчас подойдёт.
Шэннон выдавила гель на салфетку, лежащую на серебристом подносе, а затем оставила меня одну. Я нервно постукивала пальцами по деревянным подлокотникам кресла, в котором сидела, оглядывая кабинет.
— Добрый день! — поздоровалась доктор Парк, энергично заходя в помещение. Её светлые волосы были стянуты в низкий пучок, очки сидели на кончике носа. Она уселась на стул на колёсиках. На ней был белый халат врача, надетый поверх белой блузки и светло-серых брюк-слаксов. — Показатели выглядят хорошо. Анализы тоже. Мне передали, что вы жаловались на тошноту. Сочувствую. Но теперь вам лучше?
— Эмм… да. Последние пару дней я чувствую себя хорошо.
— Шэннон упомянула, что вы переехали сюда из Техаса, и что, возможно, вы находились не в самых благоприятных обстоятельствах раньше.