К теплым морям. Том второй
Шрифт:
Лисса сделала такое лицо, что впечатлился даже признанный мастер страшных гримас Боцман.
– Я слышала это с того момента, как начала понимать, что происходит. Поэтому, в детстве моими лучшими друзьями стали книги. В колледже у меня была заслуженная репутация зануды и библиотечной моли, из дома я съехала потому, что мне начали намекать, что излишняя ученость — помеха для счастливого брака… Потом я закончила учебу и на паре собеседований мне доступно объяснили, что мой карьерный потолок — секретарь-машинистка.
В
– Вы правы… - Принцесса криво ухмыльнулась, - Вам с отцом повезло куда больше…. Он сейчас жив?
– Не знаю. У меня не самое крепкое здоровье, так что жизнь в походных условиях привела к тому, что у меня начались мигрени и обмороки. Отцу удалось устроить меня смотрителем той свалки, что местные считали «музеем». А сам укатил в очередную экспедицию. Обещал, что по возвращении привезет нечто особенное. С тех пор о нем нет никакой информации.
– Скучаете по нему?
– И да и нет. Отец заботился обо мне, но мы никогда не были особо близки. Он не воспринимал меня как дочь — скорее как приятеля и единомышленника. Я не уверена, что папа вообще понимал, что ответственен за мое появление. Он был весь там, в своих «культурных слоях» и «предметах культового назначения». Поэтому и для меня был скорее научным руководителем, чем отцом. Единственный, по кому я действительно скучаю - это Гай Октавий Фурин…
– Кто?
– Ее ручной лев, синьора… - пояснил Марио, - Подарок от братьев. Они их пытаются одомашнить.
– Я же говорила, что наша семья со странностями, - пожала плечами Лисса.
– Ты держишь дома настоящего льва?
– недоверчиво переспросила Принцесса.
– Ну да. Фурин такой лапочка… Очень ласковый.
– Я боюсь спросить, сколько ты тратишь на еду.
– А куда мне еще девать жалование? Я живу при музее — он располагается в старом форте времен основания. Живу одна. Единственный человек кроме меня там — садовник. Он очень старый, ему лет шестьдесят, если не больше и он приходит раза два в неделю. Посетителей почти нет. Иногда только заходят местные знатные семьи, чтобы показать детям реликвии их предков.
– Они сдали их в музей?
– Да. В понимании местных реликвиями считаются все вещи, которыми владели члены их фамилии, вплоть до стоптанных ботфорт. Сами понимаете — такую кучу хлама не сможет вместить ни один дом. Поэтому у каждой семьи есть свой зал. Сперва это была просто жуткая свалка, но я смогла все это упорядочить и выстроить подобие экспозиции. Местные были в восторге.
– Подозреваю…
– Да. Правда запасники раздулись до неприличных размеров и большая часть этого добра сгниет там, но, похоже, их греет сама мысль, что это не выброшено, а находится «на хранении». И за «хранение» по местным меркам неплохо платят.
– Это все, чем ты там занимаешься? Следишь за старыми шмотками?
– Нет разумеется. Я провожу и настоящую работу. Изучаю историю Островов, особенности местных племен.
– Что ни будь интересное есть?
– Ну… Венцом моей коллекции являются Тики, Рики, Пики и Дики. Это четыре каменные статуи. Точнее то, что от них осталось. Их нашли при строительстве укреплений. Похожи на истуканов Монго, но отец выдвинул версию, что те вытесали только утраченные фрагменты на сколах, а сами статуи принадлежат к еще не изученной более ранней культуре. Я же вообще склоняюсь к мысли, что когда-то это была одна статуя, расколовшаяся на четыре части. У меня в музее есть эскизы того, как она могла выглядеть. Губернатор очень обрадовался, когда об этом узнал.
– Почему?
– Ну… Из всех культур, баловавшихся монументами таких размеров, неспециалистам известна только Старая Империя. А раз так, то он немедленно пришел к выводу, что история колонии уходит корнями в имперское прошлое. Большой, по его мнению, повод для гордости. Он даже раскошелился на то, чтобы перетащить их в музей. Теперь там логово Фурина… Все считают это глубоко символичным.
– Это из-за того, что Континент называют «Лионисом»?
– поинтересовался Боцман.
Ответить ему Лисса не успела. Сзади бесшумно всплыла Ведьма, отставшая наконец от Сыча и, положив руки Боцману на лицо, заскользила пальцами по линиям татуировок.
– Ведьма, бля!
– рявкнула на нее Принцесса, - Тебе уже два раза сказали!
– Да пусть… - смирившийся Боцман замер давая Ведьме закончить, - А то она так никогда не отстанет…
– Красивые… Что они значат?
– Это моко. Их мне сделал отец, чтобы я не забывал себя. Они означают мою принадлежность к народу тангароа и место в нем.
– Но ты родился в другом месте…
– Откуда ты знаешь?
– Рожденная наполовину на той стороне… Старшие Ведьмы сделали эти рисунки, чтобы удержать в этом мире… Но все равно одним глазом там…
– Ты поэтому такая? Странная?
– Да… - Ведьма расхохоталась, - Два мира перед глазами… Сперва было страшно… Он совсем не похож на этот… Но потом привыкаешь…
– И что ты видишь?
– Эти линии… Они как канаты… Держат твой дух в шторм…
– Ну да. Что-то вроде того…
– А поведайте нам подробнее?
– попросила Лисса, - Раз уж у нас пошел разговор о семьях, то и вы расскажите. Я немного знакома с вашей культурой, но вы явно отличаетесь от своих соплеменников. Тем более, как я знаю, вы родились в Гюйоне.
– Да. В зоопарке.
– В зоопарке?
– все удивленно уставились на Боцмана.
– Угу. Тогда была мода выставлять «дикарей» в зоопарках, как животных. Моих родителей привезли и заставили жить там, чтобы зеваки на них смотрели. Это было унизительно. Но они не уронили своей чести. Они не кривлялись, не исполняли хака на потеху толпе, выбрасывали подачки которые им кидали. Просто жили. Поэтому данное зрелище быстро потеряло популярность. И их выгнали. Посреди чужой страны и непонятной культуры. Без денег и знаний как тут жить. Но родители справились.