К теплым морям. Том второй
Шрифт:
– Не пугайте меня. Давайте, для подъема настроения, я вам новости хорошие расскажу.
– Тогда пошли прогуляемся. Хорошо тут..
Махнув водителю подождать, Гущин пошел за Пастуховым по дорожке.
– В общем, Семен Николаевич поговорил кое с кем и пробил реконструкцию личности этому Полозкову. Иван Демидович, конечно, себе уже все волосы на голове выдрал и за бороду взялся, но, как выяснилось, дело стоящее. Матренин Полозкова чуть ли не под микроскоп засунул, или что у них там, и нашел, таки, какую-то связь вовне. Отследив которую удалось обнаружить такое, что весь Институт
– Настолько серьезно?
– Да. Я почти ничего не понял - Матренин окончательно на высокий научный стиль перешел, но судя по тому, что я разобрал, там настоящая “комната трофеев”, как у серийного убийцы.
– В каком смысле?
– Сотни тысяч личностей. Личность Полозкова оттуда удалось выдернуть. Она, конечно, пережила основательный распад, но Матренин говорит, что имея хотя бы это, восстановить его теперь - вопрос техники. Они надергали кучу всего с родственников и знакомых, и собираются вернуть обществу полноценного человека, гражданина и инженера. Реабилитация, само-собой будет долгой, но, думаю, после всего пережитого, это пустяки. Так что порадуйтесь за соседей.
– Это действительно хорошая новость… А с моим наследством как? Продолжили работу?
– Да. И перспективы там есть. Но вы же не хотели, чтобы я при вас текучку обсуждал? Хотя, напоминаю про “гарантию”.
– Не надо. Раньше тоже гарантия была. Я верю, что у вас там все под контролем, а большего мне и не надо. Ладно - поехали уже.
– Так быстро? Может еще погуляем?
– Зря ты признался, что отлыниваешь, - усмехнулся Пастухов, - Думаешь я в отставку подался, так теперь меня можно не боятся? Не брат. Я тебе даже так спуску не дам. А если серьезно, то Лида, наверное, извелась уже вся. Домой хочу поскорее…
…
Старухи на лавке замолчали, глядя на остановившуюся возле них машину. Задняя дверь открылась и оттуда вышли двое мужчин. С виду, возрастом они были не сильно старше Язькина-Молодого, но у одного виски уже были посеребрены сединой, а второй был белый как лунь.
– Мать… - спросил седой оглядывая развешенные на заборе сплетенные корзины, - А за сколько отдадите?
– А вам куды?
– осторожно поинтересовалась Матрена, потому, что на секунду ей показалось, что глаза седого смотрят ей прямо в нутро, - По грибы, али для красоты?
– Жену хочу порадовать. Сто лет уж с ней никуда не выбирались. Думаю вот, по лесу прогуляться. Мне небольшую - грибники мы с ней те еще.
– Ну тогда вот эту. Ежли для супруги. Чтоб таскать не устала.
– Давайте… - седой взял корзинку, покрутил, помял проверяя как пружинит и повернулся к спутнику, - Пал Палыч - займите? А то разбаловала меня ведомственная столовка - совсем деньги с собой перестал носить.
– Да пустяки. Считайте, что подарок.
– Нет - вы от меня так дешево не отделаетесь, - седой добродушно усмехнулся и еще раз повертел корзинку в руках, - Я значит, Алексею Григорьевичу, по полтинику скидывался, а вы решили корзинкой обойтись? До дому доберусь - отдам.
Посмеявшись, они сели в машину и уехали. Никитична назидательно подняла палец вверх.
– Что я вам говорила? Академики! Вежливые! По имени отчеству все время, в ведомственной столовой кушают, аж деньги не нужны...
Все присутствующие согласно покивали и вернулись к работе.
...
Пофыркивая
За четыре дня они раскидали почти всю почту, попутно присматривая себе место, где можно было бы пересидеть шторма. В принципе, они забрались достаточно глубоко, чтобы волны с ветром особых проблем бы не доставляли, но хотелось что-то такое, чтобы не просто пересидеть, а с комфортом.
Последним пунктом назначения была Гарбарука — торговый форпост, названный так в честь Уасана Гарбаруки по прозвищу «Везет Три Раза». Первый раз Уасану повезло, когда он успел заметить пиратское судно раньше, чем оно его. Второй раз — когда, укрывшись в островном лабиринте, он наткнулся на заброшенную колонию времен парусного флота. Колонисты успели построить несколько добротных зданий, которые он использовал для основания фактории. Ну а третий — когда Севионская торговая компания, искавшая пути расширения своего влияния, купила его предприятие за кругленькую сумму.
«Ёж» ввалился в бухту в темноте, поэтому, только отдав швартовы, они разглядели прямо под боком колониального инспектора.
– Седые яйца Вотана… - выругался Бьернсон, - Этого еще не хватало…
– Что такое?
– не понял Обмылок.
– Мы — вольные. А эти корабли предназначены для того, чтобы нас гонять. Слободан — то, что мы почтальоны нам точно поможет?
– Должно. Тем более, что это «Старый Ублюдок».
– Это что еще за хрень?
– Ну как тебе объяснить?
....
«Старый Ублюдок» был, в каком-то смысле, легендарным кораблем. Он носил много названий и был много чем. Его несуразный силуэт с низкими бортами и большой надстройкой, придававшей этому плавсредству сходство с ребенком-гидроцефалом, заставлял всех уважающих себя моряков натягивать головной убор на глаза и цедить сквозь зубы: «Фу-у бля...». Построенный в качестве самоходной баржи-рудовоза, «Старый Ублюдок» к началу войны успел сменить не один десяток хозяев, последний из которых крупно задолжал и, оставив судно в качестве залога, подался в бега. В связи с началом боевых действий, болтавшуюся без дела баржу реквизировали, быстро подлатали и превратили в десантный транспорт, которых остро не хватало.
Военные моряки, оценив вероятность добраться на этом деревянном гробу до берега под вражеским огнем как нулевую, покрутили пальцем у виска и переклассифицировали его сперва в судно снабжения, а потом в плавказарму. На палубе поставили огромный сарай, над которым возвышалась похожая на курятник ходовая рубка и пару помостов с противоаэропланными орудиями. Таким образом, проболтавшись на приколе у берега увешанный выстиранными обмотками, «Старый Ублюдок» благополучно пережил войну и, вместе с излишками военного имущества, был выставлен на продажу. Приобретенный по цене лома, он в очередной раз был переклассифицирован, на этот раз в “колониальный инспектор”, и поставлен на страже интересов Севионских торговцев.