К теплым морям. Том второй
Шрифт:
Такое, в его представлении, было прерогативой крутых парней вроде Огюста, или Реми «Жабы». Он же — кусачая, но мелкая крыса, которая может отдубасить трубой таких же крыс, а потом пустится наутек пока не наваляли в ответ. Внутри все одновременно плясало от радости и выло от ужаса. И одновременно разливалось какое-то новое, незнакомое чувство… Победы?
Он… Победил? Он жив, а враги умерли! В голову ударило, как от выпитой залпом бутылки крепкого алкоголя. Так вот он тот наркотик, на котором плотно сидит Старпом? Все мелкие аферы, стычки, удачные кражи не давали этого чувства. Они давали лишь
– Добрый господин?
– Сейчас… Дай отдышаться…
Подобравшись к телу Пратта, Обмылок обыскал его. Деньги и ценные вещи у того, видимо, отобрали все, а вот документы и разные бумажки измяли и выбросили. Пратт, их бережно собрал, и, разгладив, спрятал в карман. Без бумажки ты — букашка. Это в него было вбито прочно. Взяв все разом, даже не разглядывая, Обмылок кивнул старику. Тот, при помощи нескольких чумазых мальчишек, принялся грузить тела на волокуши.
– Зачем они вам?
– В жизни каждого здесь три самых важных даты… - пояснил старик, - Рождение, свадьба и похороны. Похороны, пожалуй, важнее всех. Если не упокоить мертвеца как положено, тот будет мстить родственниками. Поэтому те заплатят, когда я скажу, что тела у меня.
– А если нет?
– Тогда тело останется без погребения и им придется заплатить хунгану гора-аздо больше… Неупокоенный мертвец — это не то, что вы сможете долго терпеть.
– А если вообще нет родственников?
– Ну… - старик замялся, - Тогда, когда оно начнет вонять, я обмотаю его сетью и сброшу в море… И там с недельку будет хорошая рыбалка. Все помощь бедному человеку.
– И ни полиция, ни власти не будут задавать вопросов?
– Это все в ваших руках, - старик кивнул на револьвер, - И власть и полицейские… Других, для живущих тут, нет.
Старик снял с тела Пратта пиджак. Тот уже потерял презентабельность, но был явно лучше, чем его старые лохмотья через которые просвечивало тело. Потом стянул штаны и посмотрел на белую кожу. Затем покосился на Обмылка.
– Но если добрый господин захочет, чтобы я позаботился об этом белом человеке…
– Можешь сделать так, чтобы его не нашли?
– Если доброму господину будет угодно…
Старик склонился сложив морщинистые ладони в просящем жесте. Обмылок вложил в них ворох исладоров.
– Достаточно?
– Я бы поцеловал ваши ноги, но боюсь испачкать вам обувь. Благодаря вашей щедрости мы переживем шторма, - повернувшись к мальчишкам старик махнул рукой, - Нам надо спешить, пока другие стервятники не налетели… Вы позволите?
– Идите. И сделайте все как надо! Если что — я вас из под земли достану…
Обмылок сам не знал зачем добавил последнюю фразу, но на собеседника она произвела впечатление. Судя по всему старик ни капли не сомневался в том, что
...
Оставшись один Обмылок огляделся. Эйфория спала и он понял, что по прежнему находится там, где ему не стоит находится. И он — убийца! Грабителей, конечно, действительно вряд ли будут особо искать. Но Пратт! Старик дал обещание, но неизвестно насколько тот надежен. Ноги сами понесли его к порту. «Интернационал»! Стальные борта, старые знакомые. Капитан своих не выдает! Однако у причала было пусто. Ушли. Конечно! Зачем им его ждать! Он же четко сказал, что уходит!
Но там, на песке — судно Бьернсона еще на месте! Подхватившись, Обмылок со всех ног припустил в сторону «Ежа». Ему казалось, что тот вот-вот рыкнет двигателем, дернется дав самый полный назад, со скрежетом отползет и, развернувшись, исчезнет оставив его здесь.
Брава, возившийся с антенной увидев его удивленно замер.
– Стойте! Не уходите без меня!
– Ты? Отстал что-ли? Они буквально час назад ушли! Только мы их не догоним. Сейчас закончу и свяжемся…
– Не надо… - отдышавшись отмахнулся Обмылок, - Пускай.
Еще несколько секунд назад желая оказаться снова на борту, он вдруг представил, как на него будут все смотреть. Он ведь свалил даже не попрощавшись. И Чума. Она точно на него злая. А остальные будут посмеиваться… Нет — после того, что было... После пьянящего чувства победы снова приползти поджав хвост?
– Я просто хочу с острова убраться.
– Что случилось? Ты бледный как полотно.
– Меня ограбить пытались. Засветился по глупости. Надо ноги уносить. Подкиньте меня, куда вы там направляетесь…
– Это у Бьернсона спроси. Он тут главный. Он в рубке. Рацию прикручивает…
Брава постучал по крыше кулаком. Высунувшийся Бьернсон посмотрел сперва на него, потом на Обмылка.
– А мне сказали, что ты из команды свалил?
– Да… Ну не мое это — сам видел.
– Как знаешь… Че хотел?
– Отсюда мне тоже надо валить. Вышло так.
– Понял. То-то, смотрю, ты какой-то странный.
– Я заплачу, если надо.
– Брось — я с знакомых денег не беру. Лезь на борт, только у нас со спальными местами беда.
– Да мне хоть стоя.
Обмылок вскарабкался на палубу и мышью шмыгнул вниз, чувствуя громадное облегчение. Бьернсон, конечно, не Капитан, но тоже не сдаст. Брава, закончив свои дела, пошел заводить движок. После двух монстров в трюме «Интернационала» звук был несерьезный, но этой тарахтелки вполне хватило, чтобы сдернуть легкое судно с песка.
Аккуратно, без лишних рывков развернувшись, Бьернсон почти ласковым движением дал полный ход. Покачиваясь на волнах, «Еж» быстро набрал свои максимальные десять узлов и пошел на выход из бухты.