К верховьям неведомых рек
Шрифт:
Хватаю сумку и вылетаю из аудитории. Достали! Естественно, перед собой не смотрю. В дверях врезаюсь в мужскую фигуру, и с ойканьем отскакиваю.
— П-простите…
Ну однозначно, у меня совершенно точно не ладится все с Дарклендом! Я чуть не снесла директора.
— У вас все нормально, Даниэлла? — нахмурившись, спрашивает он. Мирс лэ Норт выше меня на полторы головы. Широкие плечи, тонкая водолазка с высоким горлом и стальной пиджак. — Вы несетесь, как на пожар.
— Не на пожар, а на пару, — парирую я, пытаясь скрыть смущение. — Простите,
Выскакиваю в коридор и пролетаю несколько метров, прежде чем понимаю, что не закрыла за собой дверь. Не знаю, почему пытаюсь быть лучше, чем есть, но возвращаюсь, чтобы ее закрыть, и замираю… неожиданно, но стоит признать, наш директор мирс Пауле подходит значительно больше, чем его сын. Но треугольник у них интересный.
Остаток дня проходит спокойно. На оставшиеся ленты я прихожу вовремя, записываю старательно. Ни Кирана, ни Джаспера не вижу, Дебору тоже, и поэтому к концу лент даже успокаиваюсь и перестаю дергаться.
Постепенно знакомлюсь с теми, с кем предстоит учиться. Рыжеволосая улыбчивая Рика, черноволосая Свен, от которой идет такая волна неприятной некромантской силы, что хочется отсесть подальше. Красавчик Лайки, в глазах которого поселилась тьма. В целом, тут такие же люди, как и в любом другом месте. Общаться можно. После лент иду в столовую и впервые обедаю вместе со всеми.
Здесь многолюдно. Дебора сидит на руках у Джаспера. Меня не удивляет, что двое этих сумасшедших встречаются. Рядом еще несколько девчонок, Киран и тот самый парень, который с утра указал мне путь в библиотеку. Неужели это Лиам? Третий из тех, кто гонял меня ночью.
Стараюсь не смотреть в их сторону и прохожу к линии раздачи. Уже успела понять, что кормят тут неплохо. Беру пасту в сливочном соусе и латте. Оглядываюсь по сторонам и направляюсь к Рики и Лайки. Они типа вместе. Сажусь с ними, но исподтишка поглядываю на Джаспера.
— Что у тебя с ним? — спрашивает Лайки. Раздумываю, но решаю, что рано или поздно это станет всем известно.
— По моей вине он оказался здесь.
— Оу-у-у, — тянет Рика, и за столиком повисает напряженная тишина.
— Если что, я не до сих пор не считаю, что была неправа. Точнее… — Задумчиво наматываю макароны на вилку. — В тот момент я была уверена, что он заслуживает наказания.
— А сейчас?
— А сейчас… я не получила подтверждения его невиновности.
— Нда-а… — тянет Лайки. — Даже если бы я был виноват, то все равно бы злился…
— Он и злится. — Я пожимаю плечами. Я еще плохо знаю Лайки и Рику, поэтому не рассказываю им о прошлой ночи. Не интересуюсь, норма ли это для академии. Почему-то кажется, что откровенность тут не лучшая тактика.
Закончив обед, отношу посуду в специальное место и отправляюсь на внеклассные занятия. Тут расписание построено таким образом, что у студентов не остается свободного времени.
Художественная студия находится в одной из башен, и я, признаться хочу взяться за краски и холсты. Это занятие меня успокаивает.
Нахожу
Три девушки за мольбертами и два парня.
— Мирс Даниэлла?
Ко мне навстречу выходит невысокий худощавый мужчина без возраста. Ему может быть, как двадцать пять, как и тридцать пять лет.
— Да, это я.
— Меня зовут Мирс Валериан лэ Позье. Я ваш преподаватель живописи. Чем бы вы сегодня хотели заняться?
— А что есть выбор? — хмыкаю я.
— Это факультативное занятие, поэтому, если вы работаете в каком-то конкретном жанре, развивается в определенном направлении, моя задача вам помогать.
— Нет, я пишу для души. И в последние полгода почти не брала в руки краски.
— Тогда прошу.
Он подводит меня к одному натюрморту. Он самый обычный, но в нем таится сложность. Стекло и вода. Белоснежные шелковые складки драпировки, стеклянный наклоненный кувшин, из которого вода постоянно течет в прозрачный винный бокал на тонкой ножке. Внизу несколько серебряных украшений, прозрачная шкатулка в виде яблока и жемчужные бусы.
— Попробуете? — спрашивает он, и я с сомнением смотрю на натюрморт.
— Постараюсь. Только писать его без магии сложно, а я у меня вот… — протягиваю ему руки с блокирующими браслетами.
— Ничего страшного. Построению браслеты не помешают, а писать сегодня ты все равно не успеешь начать, а потом решим твою проблему.
Я киваю, беру подрамник и приступаю к выбору холста, чувствуя воодушевление и зуд в пальцах.
Пожалуй, это то, что мне сегодня нужно. Перезагрузиться. Творчество всегда все обнуляет, освобождает мысли и заставляет по-новому посмотреть на ситуацию. Принять новую действительность. Когда улетаю в живопись, теряю связь с реальностью и перестаю замечать, что происходит вокруг, а мысли становятся ватными и отстраненными. Неважно, что думает Джаспер, неважно, что меня запихнула сюда мать, спасая свой разваливающийся (не без моих стараний) брак, неважно, что снова наступит ночь и вряд ли для меня она пройдет спокойно. Сейчас тут только я, холст и желание на него выплеснуть всю сумятицу, которая творится у меня в душе.
Я действительно это люблю, хоть и в прежней жизни рисовала редко. Всегда находились более важные дела. Я вообще, забивала на то, в чем могла бы преуспеть. Вокруг было слишком много праздных развлечений, которых в попаданием в Даркленд я оказалась лишена.
— У тебя талант, — говорит преподаватель, остановившись за моим плечом и изучая почти законченную работу. Подходит ближе и берет мою руку в свою, делая несколько тут же оживающих мазков. Моей работе не хватало магии. Теперь волна, которую я написала, медленно набегает на берег. Кажется, если прислушаться, то можно услышать шум прибоя, а маленький огонечек на маке мерцает. — Мне кажется, так лучше.