К верховьям неведомых рек

Козин Василий Васильевич

— Ты, дьявольский таран, — стонет Лиам с пола. Ему хуже, чем мне. Парень валяется на спине, радуя окружающих в хлам разбитой физиономией. Я правда перестарался. Подняться с борцовского покрытия другу помогает весь чистенький и свежий Конрад. Он снова имел неприятный разговор с отцом и поэтому пропустил тренировку и не принимал участия в наших кровавых забавах. Жаль, с ним интереснее, чем с Лиамом. Конрад, пожалуй, еще более неадекватный, чем я.

В нашем углу, там, где ринг, не так много народа. Основная масса гоняет лениво мяч, девчонки тянутся у станков, некоторые парни спарингуют, но в лайтовом формате на втором ринге. Здесь собираются

самые отбитые. Все понимают, если ступят на нашу территорию, их никто не будет щадить, зато много зрителей здесь всегда много. Девчонки любят смотреть на окровавленных потных мужиков без маек. Если, конечно, есть на что залипнуть. Свои кубики пресса и уходящие под резинку спортивных штанов косые мышцы я нежно люблю, они позволяют выбрать любую девчонку. Но я разборчив. Есть за мной такой глупый грешок, тем более желанным трофеем меня видят некоторые.

В груди еще клокочет ярость, ни разбитая рожа, ни окровавленные костяшки пальцев ничего не помогло унять ярость. Она здесь! Гребаная ядовитая зараза Даниэлла лэ Рой теперь в моей власти. Одни лишь боги знают, сколько усилий пришлось приложить, чтобы не придушить гадину, едва я ее увидел на тропинке перед главным входом в Дарклэнд. Интересно, что натворила эта золотая девочка? Вот уж кого я не ожидал увидеть здесь. Мне всегда казалось, что ее родители настолько слепо ее любят, что никогда не позволят своему оранжерейному цветку оказать в прибежище моральных уродов с испорченной репутацией. Но, видимо, сами боги благоволят ко мне. Как иначе объяснить испуганную и потерянную Даниэллу у меня под боком.

Сейчас, спустя несколько часов после появления Даны, злость не прошла, и к ней добавился адреналин, когда кровь бурлит в венах, а сердце колотится, предвкушая охоту.

Дебора появляется в зале, в момент окончания тренировки, и уверенной походкой идет в мою сторону, призывно покачивая бедрами. Знает, что я сейчас на взводе и ее провокации не оставят равнодушными. В глазах девушки зажигается страсть, когда она смотрит на меня. Медленно приближается и останавливается напротив, изучая меня с заметным удовольствием. Ноздри трепещут, когда она вдыхает запах адреналина и крови. Ее это заводит, я знаю.

Дебора, пожалуй, самая отвязная из всех нас, именно поэтому мы вместе. Оба ненормальные, сломанные и не умеющие любить.

— У тебя кровь, — произносит она шепотом и встает на носочки, чтобы ее лицо было напротив моего. Приближается и медленно обводит языком мою кровоточащую губу. В глаза тьма и обещание. Тело реагирует моментально, упираясь ей в живот вспыхнувшим желанием, и девушка победно улыбается, прижимаясь теснее.

Ее рука пробирается под резинку моих спортивных штанов и плавно скользит, заставляя шумно выдохнуть сквозь сжатые зубы. Кровь пульсирует в висках. Ловлю Дебору за шею и немного отстраняю от себя.

— Перестань… — тихо выдыхаю ей в губы. — Ты же не хочешь, чтобы я взял тебя прямо тут на глазах у всех.

Она послушно отступает с нахальной улыбкой, а в глазах до сих пор тьма. И я понимаю, Дебора бы этого хотела. Это именно то, что ей нужно. Она сумасшедшая и для нее нет границ и норм. Зато она единственный человек, рядом с которым я чувствую себя более нормальным.

— Как дела? — спрашиваю я, и это не дежурный вопрос с целью поддержать разговор

— Все, как ты просил, — отвечает она. — Ты же знаешь, на меня можно положиться.

— Умница, моя девочка, — улыбаюсь я, подхожу ближе и, обняв за шею целую, жарко и жадно, как она любит с привкусом

крови и ее сладкого блеска для губ.

* * *

Дана

Этот сон какой-то очень странный. Темно. Душно, и нос забивает пыль и странный запах. Безысходность, тлен и страх. В приступе паники распахиваю глаза и понимаю, что ничего не изменилось. Такое впечатление, что сон продолжается, и мне он совершенно не нравится.

Вокруг меня по-прежнему темно, и это внушает ужас, потому что на какое-то время мне кажется, что я просто ослепла. Воздуха не хватает, плюс от пыли забивает кашель, она пересушивает слизистые и поэтому хочется пить до раздражающего першения в горле. Когда пытаюсь поднять руки, понимаю, что они связаны. Вскинув их, больно обо что-то бьюсь и испуганно дергаюсь. На ногах тоже путы. Что за демоны?!

Я, связанная, в полной темноте, лежу в узкой и неудобной коробке, похоже, каменной, под ребра тыкается что-то жесткое. Лежать неудобно, я словно на камнях, поворачиваю голову, и щекой касаюсь какого-то круглого предмета. Инстинктивно отстраняюсь. Непонятно и пугающе!

Накрывает неконтролируемая паника. Мне в жизни не было так страшно! Я начинаю кричать и суетливо биться плечами об каменные стенки места моего заточения, но не понимаю, как отсюда выбраться. Стараюсь выпрямить стянутые веревками руки и луплю ладонями по стене перед лицом. Это больше всего, похоже… замираю от ужасающей догадки. Саркофаг.

Осознание такое яркое и пугающее, что в истерике начинаю орать, пытаясь сдвинуть хотя бы какую-то стенку, но все бессмысленно. Я замурована в узком каменном пространстве, похоронена заживо.

— Выпустите меня! — ору, что есть мочи, понимая, что кто бы меня сюда ни засунул, он сделал это осмысленно, а значит, не планирует выпускать. Но остановиться не могу. Я готова умолять, чтобы открыли крышку, только вот я тут совершенно одна. По крайней мере, из живых. Джаспер настолько сумасшедший? Как, вообще, я тут оказалась? Я ведь ничего не помню! Сходила в душ и прилегла немного вздремнуть, а дальше темнота и очнулась я уже тут.

Дебора и кофе… внезапно понимаю я. Могла ли моя, на первый взгляд вполне приветливая соседка, подсыпать мне в кофе какое-то зелье? В голове всплывают отрывки нашего разговора и понимаю. Могла. Усмешка, когда я спросила, зачем ей жить со мной, и кроткий ответ: «Ему нужно», потом разговор про желание Джаспера меня наказать. Они заодно!

— Выпустите! — Я начинаю в панике лупить руками по крышке, разбивая в кровь костяшки и ломая ногти. Из-за стянутых запястий это неудобно. Больно бьюсь локтями и коленями, с ужасом понимая — самой мне отсюда не выбраться. А еще меня не покидает ощущение, что я тут не одна. Под ногами, под спиной неровности, мешающие лежать, что-то круглое у щеки… меня, что засунули к скелету? Нет-нет-нет! Не хочу даже думать об этом! Это настолько ужасно, что меня буквально выворачивает наизнанку.

Я знала, что Джаспер ненормальный, но до такой степени? Из глаз текут слезы, и я не могу остановить рыдания, когда тяжелая крышка саркофага отъезжает в сторону, и мне на лицо падает слабый свет фонаря, и надо мной склоняется лицо Деборы.

Мне так плохо и страшно, что я рада видеть даже ее. Всхлипываю громче и сотрясаюсь в рыданиях от осознания, что не умру. Хочется одновременно расцеловать и обнять стерву.

— Ну ты что? — ласково говорит она и вздергивает бровь. В ее глазах сумасшедшая бездна. — Так сильно испугалась? А ведь еще ничего не случилось.