К востоку от Эдема. Том 2
Шрифт:
Мальчики шли крадучись, ставя ноги носками внутрь — подражая походке индейцев. Кролик уже оттрепетал, когда они нагнулись к своей жертве.
— Прямо в сердце, — сказал Кейл таким тоном, точно иначе и быть не могло.
Арон глядел молча.
— Я скажу, что это ты, — продолжал Кейл. — Пусть он тебе зачтется, а не мне. И скажу, очень трудно было попасть.
— И правда трудно, — сказал Арон. — Вот я и скажу. Расхвалю тебя перед отцом и Ли. — Да нет, не надо. Я не хочу. Знаешь
— А не хочешь, чтоб его зачли тебе? — хитровато спросил Кейл.
— Одному мне? Нет. Хочу, чтобы нам обоим.
— А и правда, стрела-то ведь моя, — сказал Кейл.
— Нет, не твоя.
— Ты глянь на оперение. Видишь зазубринку? Это мой знак.
— Как же она попала ко мне в колчан? Я никакой зазубринки не помню.
— Не помнишь и не надо. Но все равно я скажу, что это ты стрелял.
— Нет, Кейл, — произнес благодарно Арон. — Не хочу. Скажем, что стреляли одновременно.
— Ладно, пусть будет по-твоему. Но вдруг Ли заметит, что стрела моя?
— А мы скажем, она была в моем колчане.
— Думаешь, поверит? Подумает, что ты врешь.
— Если подумает, что это ты стрелял, — ну что ж, пусть думает, — растерянно сказал Арон.
— Я просто хочу заранее тебя предупредить, — сказал Кейл. — Вдруг он заметит.
Кейл вытащил стрелу за наконечник, так что белые перья ее окрасились темной кровью кроличьего сердца. Сунул стрелу себе в колчан.
— Неси кролика ты, — сказал великодушно.
— Пора домой, — сказал Арон. — Отец, может, уже приехал.
— А мы могли бы этого кроля зажарить и поужинать, а потом заночевать тут, — сказал Кейл.
— Нет, Кейл, ночью слишком холодно. Помнишь, как ты дрожал рано утром?
— Мне ночевка не страшна, — сказал Кейл. — Я никогда не зябну.
— А сегодня утром озяб.
— И вовсе нет. Это я тебя передразнивал, это ты трясся и стучал зубами, как в лихорадке. Скажешь, я вру?
— Нет, — ответил Арон. — Я не хочу драться.
— Боишься?
— Нет, просто не хочу.
— Ага, дрейфишь! Ну говори, я вру?
— Не хочу я ничего говорить.
— Значит, дрейфишь!
— Пускай дрейфлю.
Арон медленно пошел прочь, оставив кролика на земле. Рот у Арона был очерчен красиво и мягко, синие глаза широко расставлены. Так широко, что придавали лицу выражение ангельской безгрешности. Волосы шелковые, золотистые. Под ярким солнцем голова казалась лучезарной.
Арон был озадачен; брат часто его озадачивал. Арон знал, что Кейл чего-то добивается, до чего-то докапывается — а до чего, не понимал. Кейл был для него загадка:
Кейл был похож больше на Адама. Волосы темно-каштановые. Крупней брата, шире в кости, плечистей, и подбородок жестко квадратен, как у Адама. Глаза у Кейла карие, внимательные и подчас взблескивают черным блеском. А вот кисти рук несоразмерно маленькие. Пальцы короткие, тонкие, ногти нежные. Кейл оберегает руки. Он почти никогда не плачет, но если порежет палец, обязательно заплачет. Не притронется руками к насекомому, не поднимет мертвую змею. А когда дерется, то бьет палкой или камнем.
Кейл глядел вслед уходящему брату с уверенной улыбочкой.
— Арон, подожди меня! — крикнул он.
Поравнявшись, протянул ему кролика.
— Можешь нести его, — сказал дружелюбно и обнял за плечи.
— Не сердись.
— Ты вечно хочешь драться, — сказал Арон.
— Да нет. Я просто пошутил.
— Правда?
— Конечно. Неси же кролика. И раз ты хочешь, пошли домой.
И наконец-то Арон улыбнулся. Ему всегда делалось легко, когда брат переставал задираться. Из речного русла мальчики крутой осыпью поднялись в долину. Правая штанина у Арона была закапана кроличьей кровью.
— Вот удивятся, что мы несем кролика, — сказал Кейл. — Если отец вернулся, подарим кролика ему. Он любит на ужин крольчатину.
— Давай, — сказал весело Арон. — Знаешь что: подарим вместе и не скажем, кто подстрелил.
— Ладно, раз ты так хочешь, — сказал Кейл.
Пошли дальше молча. Потом Кейл сказал:
— Все это наша земля — и за рекой до самой-самой дали.
— Не наша, а отцовская.
— Ну да, но после него будет наша.
— То есть как это — после него? — спросил озадаченно Арон.
— Все ведь умирают, — сказал Кейл. — Как мистер Гамильтон. Он же вон умер.
— Ах, да, — сказал Арон. — Да, он умер. — Но связать, соединить в уме мертвого Самюэла и живого отца Арон не мог.
— Мертвых кладут в гроб, роют яму и опускают, — сказал Кейл.
— Я знаю, — сказал Арон.
Ему не хотелось ни говорить об этом, ни думать.
— А я знаю секрет, — сказал Кейл.
— Какой?
— Разболтаешь.
— Нет, не разболтаю, если секрет.
— Да уж и не знаю…
— Скажи, — уговаривал Арон просяще.
— А ты никому?
— Никому.
— Как по-твоему, где наша мама? — начал Кейл.
— Умерла.
— А вот и нет.
— Как это — нет?
— Она сбежала от нас, — сказал Кейл. — Я слышал, люди говорили.
— Врут они.
— Она сбежала, — повторил Кейл. — Но смотри, не выдай, что это я тебе сказал.