Кабахи
Шрифт:
— Но замены у нас пока нет!
— Найдем. У меня есть кандидатура: здешний парень, работает сейчас в Лалискури. Перейдет к нам с удовольствием. Теперь как раз стало модно обмениваться работниками. А от нашего надо сегодня же освободиться. Как только закончится заседание правления, я сразу отправлюсь в Лалискури. Знаешь, кто это? Двоюродный брат Реваза, Адам Енукашвили. Он и за бедной своей теткой присмотрит, а то сидит несчастная старуха взаперти, одна с этой девушкой…
— Да, и эта девушка… Жалко ее. Надо и о ней подумать. Очень, очень жалко! Отец совсем ее забросил?
— Она
— Что еще за встречный пожар?
— Если в тайге загорится лес, с противоположной стороны пускают навстречу другой пожар, чтобы остановить первый.
— Ну, ты эти глупости брось! Нашел предмет для шуток!
— Я сейчас немножко не в своем уме: если вдруг выскочу в окошко или сделаю стойку на крыше, ты не удивляйся. А об этой девушке мы, кроме шуток, обязаны позаботиться. Кто отвернулся от дяди Нико, тот наш союзник. Поговорю с нашими девчатами. И мне тоже ее жалко. Ей-богу! Хотя бы потому, что она собирается жить, как вдова Реваза, под его фамилией.
— С девушкой ты поговори. Сегодня, если улучу минуту, зайду туда… Если днем не выйдет, хоть поздно вечером зайду. В Лалискури ты отправляйся сегодня же, не откладывая. Об этом Адаме Енукашвили я ничего плохого не слышал. Переговори с ним, потом расскажешь мне о результатах.
— Сразу после правления и отправлюсь.
— Ладно. Теперь слушай. Вот тебе ключи. Разбуди Лексо, выведите нашу «Волгу»…
— Она у дяди Нико во дворе. Позволит ли?..
— Ключ я от него принял еще вчера. Раз тебе его вручаю, значит, таково мое распоряжение. Поезжай в Телави и спешно привези сюда ко мне заведующего нашей винной точкой Вахтанга Чархалашвили.
— Не думаю, чтобы он со мной поехал.
— Скажи, что его вызывает председатель.
— Ладно. А если все же не поедет?
— Поедет. Он ведь еще не знает о вчерашних переменах. А ты не говори дяде Нико, куда и зачем едешь.
— Ладно.
— Так ступай. Вон уже кто-то пожаловал. А, Эрмана! Привет! Да будет счастлива встреча двух председателей одного села.
Эрмана с серьезным видом подошел к Шавлего и с достоинством пожал ему руку.
Надувной бросил на него сзади насмешливо-лукавый взгляд и вышел.
— Сегодня утрем у нас заседание правления. Прошу присутствовать, Эрмана.
— Знаю… Только что же это — еще ночь на дворе, а ты уже здесь. Не спалось тебе?
— Успеем выспаться потом, мой Эрмана. А пока надо дело делать. Вот о чем я хотел тебя попросить: составь мне сейчас же список каменщиков, столяров, гончаров и вообще таких членов колхоза, которые работают на стороне. Я должен знать, кто уклоняется от работы в колхозе. Сегодня же соберешь их в сельсовете и, после заседания правления, приведешь сюда, ко мне. Мне нужны также списки всех, кто старше шестидесяти лет, кто получает пенсию и кто, по тем или иным причинам, не может работать. Но в особенности необходим точный список каменщиков, столяров и гончаров. Меня интересует, сколько каждый из них работает в колхозе, каков их трудовой вклад.
Эрмана с недовольным видом повернулся
— Какой там трудовой вклад… Как только я стал председателем сельсовета, на другой же день пожаловал ко мне Филипп Какиашвили: «Наскиде, говорит, я давал в месяц двести рублей, а сколько ты потребуешь?» Ну, я его в толчки — можешь себе представить… Смотрю, опять просовывает голову в дверь: «Больше двухсот пятидесяти, ей-богу, никак не могу». Говорю ему: «Убирайся отсюда вместе с твоими деньгами!» А он: «И другие тебе больше не дадут. Наскиде они как раз столько и давали…» Насилу от него отделался. В тот же день взял я и обошел все село, всем закрыл и опечатал их частные «фабрики». И все же, как мне сообщают, они продолжают потихоньку делать каждый свое — лепят посуду, кувшины, квеври… Один не могу с ними справиться, не в силах; говорят, многие в сговоре с финагентами, конечно за плату…
— Ничего, все уладим. Ты сразу, с утра, всех обойди, скажи, чтобы ни один ремесленник никуда не уходил из села. Пусть соберутся в сельсовете и ждут там, пока мы не кончим заседать.
— Созвать их не трудно, но как ты сумеешь с ними поладить? Что придумал? От этих людей селу пользы не будет.
— Будет польза! Раз я говорю, значит, будет. Сегодня соберем всех здесь. С завтрашнего дня начинаем готовить фундамент для клуба.
— Для клуба? Какой там фундамент, когда уже стены на целый метр сложены!
— Такой миниатюрный клуб был у нас и раньше — мы его разрушили. Чалиспири — большое село. И будет еще расти. Нам нужен клуб на современном уровне — с библиотекой-читальней, с комнатами для кружковых занятий. И конечно, с постоянной киноустановкой. Словом, весь комплекс культурных учреждений современного села.
— Эх, Шавлего, это же целая морока! Одно только составление и утверждение проекта потребует таких расходов…
— Проект и его утверждение беру на себя. А все остальное — на твою ответственность.
— Какие у меня возможности? Мастера — всё твои колхозники, и ты лучше меня сумеешь с ними договориться. А какое место ты выбрал, где строить будем?
— Есть у меня два варианта — сегодня на правлении обсудим.
— Воля твоя. Я, со своей стороны, к твоим услугам: если что в моих силах, пожалуйста… Вот только… Может, я не должен об этом спрашивать, но как утерпеть? Где ты возьмешь деньги на строительство клуба и всего комплекса?
Шавлего улыбнулся, прищурился и налег грудью на стол.
— Есть идея! А кроме того, возлагаю большие надежды на урожай арбузов.
— Арбузы в этом году не подведут, на них можно надеяться… Но… на все нужды ведь не хватит.
— Изыщем средства, хватит на все. Никогда не надо бояться больших дел. Однажды Купрача сказал мне: если по-настоящему захочешь камень расколоть, он сам тебе покажет скрытую трещину, куда надо ударить. Умный человек Купрача… А теперь, раз уж вспомнили о Купраче, к тебе просьба. Как говорится, река плот унесла, а он туда-то и путь держал. Загляни в столовую и скажи Купраче, чтобы пришел сюда. И пусть сразу придет. Потом люди соберутся, а я хотел бы поговорить с ним с глазу на глаз.