Кабальеро де Раузан
Шрифт:
Пакито онемел, поскольку тот был прав, а спокойствие и глубина слов сеньора де Раузан производили впечатление. Тот продолжал:
– Вчера вечером я хотел воспользоваться вами, чтобы узнать не цель тех слов, поскольку я ее знаю, а руку, которая их написала; но передумал. Я узнал эту руку.
От последних слов сеньора де Раузан Пакито застыл, но не от удивления, а от ужаса, что теряет ценную дружбу путешественника. И тут он спросил:
– Здесь есть какая-то загадка?
– Не то чтобы она была: есть лишь злой умысел.
«Быть
Именно Пакито принес заметку в газету Фривольный Свет, это и хотел узнать сеньор де Раузан, теряясь в догадках насчет издателя. Если он скажет сейчас, то может оказаться в хорошем положении; позже дело приобретет характер сплетни и Пакито потеряет репутацию человека услужливого и верного. Потому он заговорил:
– Конечно же, я не придал значения делу, но теперь вижу, что должен был. Пообещайте сохранить это в тайне, и я расскажу вам, что и как.
– Говорите же.
– Да, сеньор. В намерении писать я чист, но именно я передал это в газету.
– Вы?
– Да, сеньор. Мне дал это русский посол, который здесь проездом, а так как я не обнаружил в этом злого умысла, то сдал это в печать и перепроверил факты.
Кабальеро улыбнулся откровенно желчно, что было для него характерно, затем сказал:
– И кто же этот русский посол? Русская дипломатия имеет ужасную репутацию.
– Это сеньор Рюрик.
Раузан опять также улыбнулся и сказал:
– Я подозревал. Продолжайте, Пакито.
– Посол говорил, что вы намерены приехать в город. Он хорошо о вас отзывался. А когда узнал о вашем прибытии, то как бы между прочим сказал: «Пакито, собственноручно перепишите эти четыре письма и принесите их в газету Фривольный Свет. Хотелось бы оказать любезность сеньору де Раузан, но мое занятие не позволяет мне напрямую вмешиваться в эти дела». Мне тоже нравится оказывать любезность выдающимся персонам, для этого я использую любой удобный случай. Вот и все. И если бы вы попросили, то же самое я сделал бы для вас.
– Не сомневаюсь, если бы я спросил, вы ли автор заметки, то вы ответили – да.
– Ответил бы по простоте душевной, поскольку я и являюсь автором заметки.
– Ну конечно, Пакито, доверие за доверие. Сеньор Рюрик закатил скандал, вбив себе в голову, что у меня были любовные отношения с его женой, а потом вызвал на дуэль. Она не состоялась, потому что я не дерусь из-за женщин. Не знаю, исчезли ли его ревность и раздражение, но честь жены оказалась на всеобщем обозрении.
– Теперь понимаю.
– Это радует. Слово неотразимый в их устах звучит для меня как обвинение и сарказм.
–
– Нет, это использование друга, которому я доверяю. Терпение. Мастерства вам не занимать, у вас все получится. В вашем возрасте очень трудно пойти другим путем, как и ссориться из-за ерунды. Русский дипломат взял на себя право вами распоряжаться.
Сеньор де Раузан говорил сурово, но Пакито не принял это во внимание или притворился, поэтому безропотно заговорил:
– Это правда.
– Продолжайте ему служить. Раз вы являетесь его другом, то нет причин, чтобы он был моим врагом. Что касается тайны, которую я доверил вам, делайте с ней все, что хотите.
– Какой тайны?
– О жене посла. Я не разглашаю тайн, но и не берусь их скрывать. Каждый судит на свой лад. Поговорим о другом. Вы сказали, что были заняты благотворительным концертом.
– Да, сеньор. Речь идет о помощи дому слепых.
– Тогда я взял сотню входных билетов. Вот их стоимость. Будьте добры, заберите их и передайте ученикам школ с хорошей репутацией в городе.
– Вы так щедры, сеньор де Раузан.
– Этот эпитет звучит куда приятнее, чем неотразимый. Сначала со мной обращаются как с двадцатилетним Адонисом, а потом называют русским варваром.
Из дома чужестранца Пакито вышел ошеломленным. Теперь он уже никогда не поверит, что тот глупец. Вместо того, чтобы завладеть им, он почувствовал, что становится его вечным рабом.
Была ли это хозяйская прихоть или роковая случайность, когда Уго потянул за шнур колокольчика и приказал своему доверенному слуге:
– Ман, выясните, где находится дом, и отправьте это письмо по назначению.
Ман взял письмо и вышел. На конверте было написано: Сеньорите Эве де Сан Лус.
Кабальеро присел на диван, чтобы отдохнуть и поразмышлять, и произнес вслух:
– Вы хотите сражения, что ж, будем сражаться; я еще не достал свое оружие.
Имело ли это отношение к приказу отправить письмо сеньорите Эве? Посмотрим.
IV
Тем же вечером осмелевший Пакито прогуливался и разговаривал с русским послом:
– Я видел сеньора де Раузан, он очень уязвлен строками Фривольного Света.
– Ничего в них не может его оскорбить, – спокойно ответил русский посол. – Человек неотразимый – это приятнейший человек.
– Я сказал ему то же самое, что газетная цитата была моей задумкой, чем и обрадовал его.
– Иначе и быть не могло.
Два или три дня спустя Рюрик подарил Пакито бриллиантовый перстень.