Кабанье урочище
Шрифт:
Когда Андрюха вырвался из ее рук и отпрянул – весь красный, то к еще большему своему стыду услышал, что кроме Катеньки смеются еще и другие девчонки, которые, как ни трудно было догадаться, спрятались за забором и подглядывали за ними. Коварная соседка сдержала слово, – продолжая смеяться, бросила к его ногам сувенир и, обозвав напоследок «щекоткой», убежала.
Это прозвище – «Щекотка» прилепилось к Андрюхе надолго. Он никогда больше не видел Катеньку и в первое время ненавидел ее, но с годами вспоминал то «приключение» со все больше и большей ностальгией. Ну а полтинник, ставший для него
– Ты очень хочешь победить? – обратился Гэдульдихт к Тапиру, после того, как взвесил окуня на электронном безмене и отпустил того в родную стихию.
– Конечно, – отозвался Тапир, не оборачиваясь.
– Тогда зачем время теряешь?
– В плане?
– Не мое, конечно, дело, но вот послушай. Есть у меня знакомый один спиннингист, некий Олег Сютин. Так он, всякий раз, делая забросы правой рукой, после этого перекладывает спиннинг в левую и начинает крутить катушку правой. Но когда Сютин подтаскивает к себе попавшуюся на крючок щуку или там судака, окуня, он вновь перекладывает спиннинг и хватается за подсачек опять же левой рукой.
– И в чем проблема? – Тапир резко подсек и начал вываживать очередного окуня.
– Ненужная потеря времени – вот в чем проблема, – усмехнулся Гэдульдихт в пшеничные усы.
– Ерунда!
– Это на простой рыбалке – ерунда, – возразил егерь. – Во время соревнований, бывает, каждая секунда дорога. Вот и прикинь, сколько Олег Сютин из-за этих перекладываний времени теряет.
– Вы это – к чему?
– Да к тому, что ты тоже время теряешь всякий раз, когда свой талисман целуешь.
– Я привык, – Тапир подвел окуня к урезу воды, вытащил, снял с крючка и передал Гэдульдихту
– Понятно, что привык, но время-то в любом случае теряешь, – вновь усмехнулся тот, принимая рыбу.
– Чем считать мои упущенные секунды, – Тапир демонстративно приложил полтинник к губам, – лучше бы подсказали что-нибудь дельное – в плане рыбалки.
– А хочешь, я тебе в плане заработать хороших деньжат кое-что дельное предложу?
Павел, что называется, вошел в раж. Ему очень нравилась такая рыбалка: ты знаешь, какую рыбу и на какую именно приманку можешь поймать, делаешь заброс в точно намеченное место, предвкушая поклевку, начинаешь проводку, и поклевка действительно происходит! Прилив адреналина в кровь усиливался многократно, когда такое происходило во время соревнований – как, например, сейчас.
Обычно, когда он рыбачил в одиночестве, а поклевки следовали одна за другой, Павел начинал напевать какую-нибудь песню, вернее, один и тот же куплет или припев. Куплет прерывался во время поимки очередной рыбы, и начинался заново при следующем забросе приманки. Но это, если рядом никого не было. Сейчас за спиной стоял егерь…
– Старый Мельник, – обернулся Павел, собираясь расспросить о Триде, но осекся, увидев ее саму.
Навьюченная рюкзаком и оружием не меньше, чем тот же Мельник, она ни на шаг не отставала от бегущего по тропинке Дмитрия Бокарева. Видимо, Волгарь до сих пор так и не ушел от ноля и торопился занять новое место – ниже по течению Скорогадайки. Павел обратил внимание, что Мельник, не отрываясь, смотрит вслед девушке.
– Кажется,
– И не только его, – согласился егерь.
– Слушай, вопрос у меня есть. Это, конечно, не мое дело, так что если не хочешь не отвечай… У Триды мужчина есть?
– Если собираешься с ней замутить, – Мельник хмыкнул, – то со всей ответственностью не рекомендую.
– Какой там замутить! Она, хоть и красавица, но не в моем вкусе. А почему, кстати, не рекомендуешь?
– Посмотри сюда, – егерь провел пальцем по одному из шрамов на своей щеке и пояснил: – Ее ногтей дело.
– Значит, тебе она замутить не позволила?
– Не только мне, но и никому из мужиков. Лица противоположного пола Триде не интересны.
– Вот, значит, как, – Павел догадался, на что намекает егерь. – Эх, бедолага Волгарь, напрасно он в нее втюрился.
– Очень напрасно.
– Блин. Кажется, они своей беготней всю рыбу мне распугали, – сказал чуть погодя Павел. – Пойдем другое место искать.
– Пойдем, – с готовностью согласился Мельник.
Более-менее симпатичное место они обнаружили километра через полтора, но, как оказалось, оно было занято Волгарем. Только рыбу он почему-то не ловил, просто сидел, положив руки на колени, и смотрел на воду. Так же неподвижно за его спиной сидела Трида.
– Как успехи? – поинтересовался у нее Павел, на что Трида лишь отрицательно покачала головой.
– Волгарь, а ты чего не ловишь-то? Устал? – Павел перевел взгляд на лежащий рядом с рыболовов спиннинг, и увидел оборванную леску.
– Змей, там не рыба была, – прохрипел Волгарь. – Не рыба.
– А кто, крокодил, что ли?
– Нет, не крокодил. Но зверек какой-то. Может, ондатра, но только с человеческим лицом.
– Ты чего несешь, дружище? – Павел вопросительно посмотрел на опекуна приятеля. – Трида?
– Это у него глюки, – равнодушно отмахнулась она. – Пить вчера надо было меньше…
– Лицо у зверька было, человеческое лицо…
Глава девятая
Когда закончился первый тур
Перед ужином главный судья соревнований Станислав Пашкевич объявил результаты первого тура. На последнем месте оказался Дмитрий Бокарев, так ничего и не поймавший за восемь часов.
Пятым – с двумя некрупными щуками стал Сфагнум. К удивлению знающих его людей, он финишировал вовремя, но, в отличие от своего обычного состояния, был каким-то вялым: не бил себя кулаком в грудь, мол, сегодня не повезло, зато завтра он всех сделает, не шутил, не декламировал стихи собственного сочинения.
Четвертое место занял Стамбул. После неудачи с корабликом, он отказался от экспериментов по добычи крупняка, перешел на ловлю спиннингом и довольствовался голавлем и тремя жерешками.
Тапиру принесли третье место окуни, за которыми он охотился все время соревнований. Но Магз обошел его со своей единственной щукой, после поимки которой отправился к профессору Яншевскому залечивать многочисленные порезы на руках. Сможет ли он на следующий день держать спиннинг, было под вопросом. Чемпионом первого тура стал Павел, поймавший тринадцать хороших толстогубых голавлей.