Кабанье урочище
Шрифт:
Не успел доктор увести Волгаря в темноту, как к костру подошли Петр Васильевич Нешпаев и Станислав Пашкевич.
– А где остальные спортсмены? – спросил Перт Васильевич.
– Остальные набираются сил перед завтрашним стартом, – вскочил и по-военному отрапортовал Гэдульдихт.
– Это правильно. Всем известно, кому какой егерь выпал по жребию на завтрашний тур?
– Так точно!
– Вольно, Гэдульдихт, вольно, – скривился Ношпа. – Главный судья, – вам слово.
– Ну, раз не все спортсмены, так сказать, бодрствуют, то карты местности завтрашнего тура я передаю
– Места для вас новые. Обратите внимание, что ниже по течению от Скорогадайки ответвляются три довольно узких извилистых рукава. Дальше первый и второй рукав перекрывают две дамбы, через которые можно перейти и ловить по их правым берегам. Благодаря этим дамбам образовались небольшие, но привлекательные водоемы, так называемые, плотины. Еще ниже по течению все три рукава вновь соединяются со Скорогадайкой, и в этом месте находится граница зоны второго тура, которая будет обозначена красными флажками. Время старта и финиша – те же, что и сегодня.
– К месту старта выдвигаемся после общего завтрака на этой же поляне, с расчетом, чтобы стартовать ровно в десять часов, – добавил Нешпаев. – Вопросы по существу есть?
– У меня есть, – поднял руку Лёва.
– Задавай, любопытный.
– Вот нам обещали, что рыба в заповеднике будет ловиться какая-то необычная, экзотичная. А ничего такого особенного никто в первом туре не поймал. Подумаешь, так называемый, толстогубый голавль. Не такая уж и диковинка. А та рыбина, что у Стамбула кораблик сожрала, тоже могла оказаться вполне обычным сомом… Хочется обещанной экзотики увидеть, Петр Васильевич.
– Еще налюбуешься Голевич, – ухмыльнулся Нешпаев, погладив пустой рукав своей засунутой за пояс рубашки.
– Ох, как же мне нравится, что места соревнований каждый день разные! – сказал Магз, когда Нешпаев, Пашкевич, а за ними и Гэдульдихт с Налимом покинули костер. – Вот где проявляется истинное мастерство.
– Да, с этим не поспоришь, – согласился Лёва.
– И что самое важное, – продолжил Магз, – у таких псевдоспортсменов, как Стамбул, нет возможности смухлевать.
– Кто-то действительно мухлюет? – удивилась Трида.
– Ха! Нельзя сказать, что такое происходит сплошь да рядом, но порой случается.
– Помнится, я читал, что кого-то даже пожизненно дисквалифицировали за подлог рыбы, – сказал Мельник.
– Но как ее можно подложить?
– А как некоторые умудряются музей ограбить? – усмехнулся Павел. – Там и замки навороченные, и сигнализация современнейшая, и охрана, но все равно грабят музеи, сволочуги.
– Вот именно, – вновь заговорил Магз. – Это на теперешних соревнованиях подлог не удастся, потому что у каждого за спиной егерь бдит. Хотя, при большом желании и с егерем договориться можно.
– И как же это вы, к примеру, со мной договоритесь, уважаемый? – привстал нахмурившийся Мельник.
– А со мной? – прищурилась Осока.
– Прекратите, друзья, прекратите! – замахал перебинтованными руками Магз. – Я и правил-то ни разу в жизни не нарушал, не то чтобы рыбу заранее на кукан вешать или во время соревнований
– Я в этом травмированном, как в самом себе уверен, – серьезно ответил Павел.
– А в ком из остальных конкурентов ты не уверен? – пристально посмотрела ему в глаза Осока.
– Давай-ка, я за него скажу, – встрял Лёва, видя, что Павел не торопится отвечать. – Я как-никак не только главный редактор рыболовной газеты, но и спортсмен тоже, и неплохо разбираюсь в теме всей спиннинговой и другой рыболовной кухне.
– Может, не стоит всякие досужие слухи распространять? – попытался остановить его Павел.
– Так ты же сам до меня эти слухи доводил! – всплеснул руками Лёва.
– Но вдруг ничего такого на самом деле не было?
– Было-было, – усмехнулся Магз. – Не стесняйся Лёва, поведай незнающим людям правду.
– Правда, это когда все стопроцентно доказано. Что же касается Стамбула, то имели место разговоры, что дважды во время командных соревнований в Подмосковье, когда рыба клевала просто отвратительно, он, плавая до самого финиша с нулевым результатом, просил товарищей по команде перебросить ему в лодку рыбу. Даже не просил, а заставлял, и те – молодые, неопытные послушно перебрасывали ему свою рыбу…
– Крысятники, – процедила сквозь зубы Осока.
– Таких «перебросчиков» было двое, – добавил Магз. – Я дал слово не разглашать их имена и слово свою сдержу. Но в итоге оба навсегда покинули рыболовный спорт – стыдно людям стало за свою подлость. Ну а Стамбулу – как с гуся вода, и для непосвященных он на сегодняшний день считается одним из лучших спиннингистов.
– Так почему же не вывести его на чистую воду? – спросил Мельник.
– Прямых доказательств нет.
– Может, завтра я эти доказательства раздобуду? – обратилась Осока к Павлу.
– Даже и не пытайся…
Осока вытащила из котелка последнего рака за клешню и повернула его другой клешней к Павлу. У тлеющих угольков костра они остались вдвоем – остальные разошлись по палаткам.
– Давай одновременно потянем, и на чьей клешне все остальное останется, тому оно и достанется, – предложила Осока.
– Давай.
Клешня, за которую держалась Осока была заметно крупнее, но она и оторвалась, а Павлу достались и голова, и панцирь, и хвостик – где больше всего мяса.
– Повезло, – притворно вздохнула девушка.
– Однажды со мной такой случай был, – сказал Павел, разламывая клешню. – По молодости праздновали мы с друзьями в женской общаге Старый Новый год. Больше десяти человек собралось: Гурий, Серега, Низкий, Вакиридзе, Володька-красавец, ну да ты о них не слышала – они не спортсмены, хотя рыбалку любят не меньше меня. Девчонки наварили большущую кастрюлю пельменей и объявили, что в одной – сюрприз – пуговица. Мол, кому она достанется, тому весь год во всех делах будет сказочно везти. На столе, конечно, и другой закуски достаточно было, но все в первую очередь налегли на пельменьки – самодельные, вкусные, да еще и со сметанкой, с горчичкой. Мой лучший друган Колька Гуреев больше всех пельменей сожрал.