Кабаре
Шрифт:
В статье было написано:
«Рыболовный траулер „Святая Изольда“ ждала необычная находка, когда рыбаки вчера в полдень забросили сети в Голфоди-Ното. Вместе с лещами, золотыми рыбками, сардинами и ракообразными в сетях оказалось нечто, поначалу принятое за редкую разновидность так называемого арбузноголового кита (Peponocephala). Но при ближайшем рассмотрении это оказалось существо, пышные волосы головы которого украшали морские рачки и мелкие крабы. Суеверные матросы из Поццалло (провинция Рагуза) решили, что выловили русалку, и никак не могли прийти к согласию: хорошее это предзнаменование либо дурное. Но тут находка поразила их тем, что заговорила. Существо, впоследствии оказавшееся женщиной, неразборчиво повторяло
Значит, Клодия все-таки выжила, чтобы погибнуть. И ее последние слова были обращены ко мне. Я чувствовала себя ужасно.
Это случилось незадолго до того, как в приемной похоронной конторы появился репортер из мерзкой газетенки «Грязные слухи» и стал что-то вынюхивать, задавать провокационные вопросы.
— Не могли бы вы сказать, какого рода отношения связывали вашу бальзамировщицу Фреду Кастро и погибшую женщину? — приставал он к синьоре Доротее, пока я пряталась в усыпальнице.
— Нет, не могла бы, — отрезала синьора Доротея, вытесняя его из конторы под угрозой укола в мягкое место.
Знакомиться с семьей Альберто я пошла в темных очках — на случай появления папарацци.
Синьора Доротея не смогла удержаться от напутственной речи:
— Говорю тебе, Фреда, ты совершаешь грубейшую ошибку. Это всего лишь курортный роман, не более того. Со всеми случалось, даже со мной. Я ведь тоже была молоденькой. Звали его Сиро. Это было в Канетто, в августе. Мне было двенадцать… или тринадцать? Сама понимаешь, гормоны. И никаких чувств. У него была великолепная коллекция мрамора. В жизни не видела ничего подобного.
— Когда вернусь, принесу вам меренгу, — пообещала я, зная, чем умаслить начальницу.
— О, чудесно! — обрадовалась она. — Да, пожалуйста.
Я очень волновалась, когда меня знакомили с синьорой Липпи, с сестрой Альберто, Нунциатой, и ее потомством, к тому времени насчитывавшим пять душ.
Синьора долго смотрела на меня и молчала. Потом повернулась к Альберто и сказала:
— Сынок, не женись на ней.
Тут же встряла и Нунциата:
— Она мне не нравится.
После встречи Альберто сказал:
— По-моему, все прошло хорошо.
А по-моему, он меня обманывал.
Глава 22
Несмотря на сопротивление родственников, мы назначили дату свадьбы, и с той минуты нас объединяло предчувствие неминуемой катастрофы. Хоть это было общее.
В субботу, 24 июня 1972 года, в пять часов вечера мы поженились.
Меня успокаивало только то, что я исполнила мамино пророчество.
Свадебная церемония, проходившая в муниципалитете на виа Джулиа, в нескольких кварталах от нашего старого
— Я этого не вынесу, Бирилло, — заявила она, прежде чем дядюшка успел открыть рот, чтобы ее отругать. — Смотрю я на этого мерзкого, уродливого, скользкого, страшного коротышку и понимаю, что не вынесу.
— Не расстраивайтесь, тетя Нинфа, — сказала Фьямма, изображая радость. — Это ведь ненадолго, так чего же переживать?
Но вскоре даже окружавшие ее секретные агенты начали всхлипывать.
Формальности были соблюдены с головокружительной быстротой, от чего в голове у меня несколько затуманилось. На все вопросы я без колебаний отвечала «да». Чтобы успокоить нервы, я сосредоточилась на побочных шумах: скрежете деревянных зубов Малько позади меня; сопливом похрюкивании потомков Нунциаты, одетых в форменные черные пиджачки и кепки; безостановочной болтовне синьоры Липпи. И на всепобеждающем затхлом запахе стоявшего рядом со мной жениха.
Счастлив был только Пьерино. Он восседал на плече синьоры Доротеи, хлопал крыльями и лаял по-собачьи, что означало полную и неподдельную радость.
После бракосочетания не было ни поздравлений, ни торта, ни танцев, ни подарков, ни конфетти. Зачем? Праздновать то, что никого не радует?
Поэтому Альберто нанял повозку с пони, и мы отправились на вокзал, а оттуда на поезде во Фреджене — проводить первую брачную ночь в знаменитом отеле «Вилла Спунья».
Гости с моей стороны пошли к тетушке Нинфе — пророчествовать относительно нашей семейной жизни (некоторые предсказания удивительным образом сбылись) и утопить печали в домашнем кофейном ликере дядюшки Бирилло.
Что делали в это время родственники Альберто, мне не известно.
Глава 23
Предпочту утаить от вас технические подробности нашей кошмарной брачной ночи. Все, что могло быть плохо, было плохо. Альберто заказал номер для новобрачных, но в «Вилла Спунья» не оказалось соответствующей записи, и нам сказали, что это невозможно. Отель был полупустой, но портье уверял, будто все номера заняты.
Выяснилось, что свободной осталась только подсобка, и если мы подождем, нам ее покажут. Два часа мы слонялись по коридорам. Наконец хозяйка, которая в прошлой жизни была румынским снайпером, без всякого энтузиазма повела нас на второй этаж.
Подсобка оказалась самой настоящей подсобкой со множеством щеток, швабр, антикварного вида веников и покореженных ведер. Все было покрыто толстым слоем пыли, и у Альберто тут же начался приступ аллергического насморка, к коему он был предрасположен с детства. Румынская снайперша сообщила, что за лишние двадцать тысяч лир (сверх стоимости комнаты) сюда можно перетащить раскладушку. Альберто радостно согласился. На мой взгляд, слишком уж радостно.
Мы ждали, когда принесут раскладушку и наш багаж, и все это время Альберто безостановочно чихал с силой выхлопной трубы.
Рада была бы сказать, что мы с супругом сгорали от взаимного вожделения, но увы. Вместо этого Альберто чихал, а я сидела на перевернутом ведре и мучилась вопросом: «Что я здесь делаю?» Ситуация напоминала мне тот день на корабле, когда я боролась с желанием сбежать. Тогда я победила свое желание, но оказалась не права. Может, на сей раз все-таки сбежать, пока не поздно?
В самый критический момент появилась румынская снайперша с нашим багажом и раскладушкой. Она что-то недовольно бормотала себе под нос. Чтобы снайперша наконец удалилась, пришлось заплатить ей уйму денег. После каждой попытки дать ей чаевые она снова протягивала руку и смотрела на нас пустыми глазами.