Кабаре
Шрифт:
Этажом выше, напротив, была кладбищенская тишина. Увидев мать Альберто, сидевшую со сложенными на коленях руками, я впервые усомнилась в исчезновении моего мужа. Мне показалось, что это он сидит там в белом кружевном чепчике и в тяжелых хрустальных сережках, оттягивавших мочки ушей.
В комнате пахло старостью и затаенной обидой, а еще чем-то неприятным и необычным. В какой-то степени Альберто унаследовал и этот запах.
На мебели повсюду лежали ажурные салфеточки и плетеные коврики, сделанные руками обитателей manicomio [14]
14
Дом умалишенных (ит.).
Уверена, что свекровь меня узнала. На какую-то долю секунды, когда я только открыла дверь, взгляд ее глаз, глаз Альберто, был устремлен на меня. Но теперь она предпочитала не понимать, кто я такая.
— Как поживаете, синьора Липпи? — спросила я, целуя ее в обе сморщенные щеки. Они были холодные и твердые, как воск.
Я так и не научилась называть ее иначе как официальным «синьора Липпи».
— Приготовьтесь, синьора Липпи, — продолжила я, хотя свекровь никак не отреагировала. — У меня плохие новости. Ужасные новости, касающиеся Альберто.
Она ничего не сказала, но я знала, что она обдумывает мои слова. Со слухом у нее все было в порядке. Она могла подслушать разговор соседей в дальнем конце улицы.
— Его забрали. Увели. Он исчез.
Свекровь даже глазом не моргнула.
— Да, — продолжала я, — в субботу, перед выступлением в «Беренике». Полиция не надеется, что он жив.
Я углубилась в подробности, несколько исказив факты, хотя синьора Липпи и не требовала продолжения. И так было всегда. В ее присутствии мне приходилось заполнять собой все пространство, чтобы не допустить повисания неприятных пауз.
Наконец у меня вышел весь запас слов, как у детской игрушки кончается завод. На пару мгновений воцарилось неловкое молчание. Потом ее пухлые губы дрогнули. Неужели заговорит? Я напрягла слух. Что она скажет?
— Горох. Свежий горох.
— Горох?
И она снова погрузилась в молчание. Когда стало очевидно, что продолжения не будет, я ушла. Очень хотелось никогда больше не встречаться ни с кем из семейства Липпи.
Глава 3
Я вскочила в проезжавший автобус. Мне было все равно, куда он идет. Водитель уставился на меня так, как будто мы знакомы, но я его не узнала. Автобус был переполнен, и меня зажало между двумя разгоряченными телами. Я отодвинулась, чтобы не дышали в шею, и вдруг кто-то стал оглаживать мои ягодицы. Я обернулась, ожидая увидеть извращенца, но им мог оказаться любой из стоявших рядом пассажиров. Какой-то мужчина, прижимавший
Я вышла на следующей остановке, дав себе слово никогда больше не ездить в автобусе. Остановившись перед зданием «Банко ди Рома», я подумала, что награду за Пьерино можно и отменить.
— Толстяк-коротышка в бегах, — ни к кому не обращаясь, сказал мужчина, стоявший в очереди за два человека до меня. И громко повторил: — Толстяк-коротышка в бегах.
— Говорят, он уже сделал пластическую операцию, — откликнулась его соседка, женщина с изумительной мохнатой бородавкой на щеке.
— Да, да, я его видел, — кивнул охранник. — Его вытянули, и теперь он вдвое выше.
— Полиция разыскивает высокого худого мужчину со страшными шрамами.
— А кукла, разумеется, никакая не кукла.
— Это шпион, которого ищет Интерпол.
Я слушала вполуха. Это же просто совпадение. Конечно, тот, о ком они говорили, мог быть и Альберто. А мог и не быть. Альберто не разыскивала полиция. И он не в бегах. А Малько, разумеется, кукла, ведь он жил в чемодане у меня под кроватью.
Когда обслужили тех, кто стоял передо мной, подошла моя очередь.
— Я бы хотела снять немного денег, — сказала я кассирше, протягивая чек.
Она взглянула на фамилию и поджала губы. Потом нажала под столом тревожную кнопку.
Подошел менеджер, и они с кассиршей стали о чем-то шептаться. Затем охранник взял меня под руку и проводил в офис, куда пришел и менеджер. У него за спиной толпились другие сотрудники, кое-кто из клиентов, разносчик газет и мужчина с подносом и кофейными чашечками.
— В чем дело? — спросила я.
— Синьора Липпи, вы знаете о том, что ваш муж задолжал банку несколько миллионов?
— Что за ерунда? — удивилась я. — Альберто Липпи (я так и не научилась называть его «мой муж») похитили. Как мы могли задолжать вам несколько миллионов?
— Этим делом занимается полиция. Если вы его защищаете, вам придется пожинать плоды. Ваш банковский счет заморожен. Брини, — обратился менеджер к охраннику, — пожалуйста, проводи синьору Липпи до выхода. Я пойду следом и в случае необходимости вызову полицию.
— Минуточку… — попыталась возразить я, но без толку.
Охранник снова взял меня под руку и быстренько выпроводил из банка, как будто я какая-нибудь преступница. Я даже сказать ничего не успела, не то что сделать.
Меня всю трясло от злости и унижения. Пришлось сесть на скамейку, чтобы успокоиться. Все твердят, будто Альберто скрывается от закона и задолжал миллионы. Я не могла в это поверить. Сыщик сказал, что Альберто исчез. Зачем ему врать? А теперь вот заморозили мой счет. Мой! А у меня в кошельке только несколько монет. Чем я заплачу тому, кто найдет Пьерино? Люди так жестоки. Никто не проявит милосердия. Страшно подумать, что будет с Пьерино, если я не заплачу. Никогда ни у кого не занимала денег, но теперь придется попросить в долг у синьоры Доротеи.