Каббала и бесы
Шрифт:
Такой парой, как уже сказано, с самого начала была для него Ита – именно об этом и свидетельствовало то внутреннее волнение при встрече с ней, которому герой «не придавал значения». Причем не придавал значения не только в силу своей духовной слепоты, но и потому, что он скован по рукам и ногам условностями той среды, в которой вырос и в которой живет. Ведь заговорить, начать без официального повода флиртовать с девушкой, пусть даже близкой подругой родной сестры, для молодого еврейского ортодокса немыслимо…
Подчиняясь условностям этой среды, герой и вступает в брак с, возможно, замечательной, но совершенно не любимой им и не любящей его девушкой. И это отчетливо просматривается
И то, что поначалу этот брачный союз остается бездетным, а врачи не находят никакого физиологического объяснения этой бездетности, является, вне сомнения, и симптомом, и шансом. Симптомом – потому, что факт бездетности двух вполне здоровых людей воспринимается как свидетельство того, что они не являются «истинной парой» (хотя это и не обязательно: бездетными долгое время оставались и супружеские союзы праотцов еврейского народа – Авраама и Сары, Исаака и Ривки, Иакова и Рахель, при том, что это, вне сомнения, были «истинные пары»). А шансом – потому, что в случае, если брак остается в течение 10 лет бездетным, это считается достаточным основанием для того, чтобы мужчина дал жене развод без поисков какой-либо дополнительной причины. Но даже если этих десяти лет еще не прошло, понятно, что развестись с женой, от которой у тебя нет детей, в любом обществе всегда легче, чем с той, что подарила тебе потомство.
Поездка за советом к Ребе, жившему в Нью-Йорке, – это тоже неотъемлемая черта образа жизни хасидов ХАБАДа. Со всеми своими житейскими, медицинскими, семейными, финансовыми и прочими неурядицами хасиды обращались к Ребе, получали у него совет, как именно они должны в этой ситуации действовать, и затем педантично этому совету следовали.
Не случайно (с точки зрения иудаизма, случайностей вообще не бывает, а хасиды любят говорить, что если у еврея на улице слетела шляпа, он должен остановиться и задуматься, почему с ним это произошло) по дороге в Нью-Йорк герой встречает Иту, направляющуюся в Австралию для сватовства.
Уже то, как он описывает эту встречу, не оставляет никаких сомнений, что речь идет о его истинной паре – и только «ИТА» – «С НЕЙ» он может быть счастлив: «Это была она. Тот образ, который я так безуспешно искал, предстал передо мною во плоти, живой и еще более прекрасный, чем в моих мечтах. Но еще более удивительным, невозможным и обидным до потери чувств оказалось то, что мы давно знакомы. Да, да, да – это была Ита».
И то, что Ита все еще незамужем вроде бы дает герою новый шанс на соединение с предназначенной для него женщиной. Но воспользоваться этим шансом – значит порвать с условностями своей среды, стать в ней изгоями, и герой рассказа явно не решается на такой шаг. Во всяком случае, не решается сделать его самостоятельно – он едет к Ребе.
Однако ответ, который он получает от Ребе, можно истолковать двояко. Записку со словами «Оставь и забудь» вполне можно отнести к его нынешнему несчастливому браку: Ребе рекомендует ему оставить свою жену, развестись с ней и забыть о ней, соединившись с Итой, и тогда благословение на счастливую семейную жизнь относится к его браку с Итой. Но можно понять и по-другому: оставь и забудь про Иту, подчинись условностям своего окружения, живи, как все. И тогда благословение на семейное счастье касается его нынешнего брака.
Таким образом, Ребе не захотел лишать своего хасида того, что, с точки зрения иудаизма, является главным даром Творца человеку и отличает его от всех других созданий, включая ангелов, – свободы выбора. И герой рассказа в итоге делает свой выбор в пользу сохранения привычного образа
Сразу после этого у него начинают рождаться дети, и это тоже объяснимо с точки зрения еврейского мировоззрения: во-первых, начинает работать благословение Ребе, а во-вторых, теперь после того, как на Небесах стало ясно, что все шансы данного субъекта соединиться со своей «истинной парой» исчерпаны, ему посылают детей от той, с которой он связан узами законного брака.
Но герой явно не случайно во время рассказа постоянно вспоминает слова мудрецов: «Сказал рабби Акива, сказал рабби Элиэзер: путь праведников – вначале страдание, затем покой, путь грешников – вначале покой, затем страдание…»
Слово «покой» возникает и в финальных фразах его истории: «Так все и сбылось. У меня шестеро детей, хорошая работа, счастливая жена. Дети растут, слава Б-гу, уже есть с кем перекинуться словом… Иногда, раз в несколько лет, я, как бы случайно, спрашиваю сестру об Ите. Она действительно тем же летом вышла замуж, живет в Мельбурне, детей, правда, нет. И все вроде хорошо, и спокойно, и уютно, но иногда мне кажется, что я перепутал…»
То есть покой, который полагается праведникам, у героя чисто внешний. На самом деле мысленно он вновь и вновь возвращается в тот день, когда в последний раз встретился с Итой, и спрашивает себя, сделал ли он тогда правильный выбор. И как бы мельком оброненная фраза о том, что у Иты нет детей, тоже, как теперь понимает читатель, говорит о многом.
Но, как не раз подчеркивается в рассказе, речь в нем идет не только о любви, но и о чуде. И чудо это заключается, по словам героя «Иты», в том, что даже после всего происшедшего он остался верным последователем Ребе. Остался, хотя тот вроде бы и не оправдал той роли, которая предназначена ему в мироощущении многих хабадников, – роли некого Высшего Существа, призванного решать за них те вопросы, которые на самом деле являются частным делом каждого человека и для решения которых он должен воспользоваться своим главным достоянием – правом на свободу выбора. Любавичский Ребе предстает в этом рассказе подлинным мудрецом, который, как и положено мудрецу, избегает однозначных решений и никогда не берет на себя функции Господа Б-га.
Ловушка
Прежде всего, этот рассказ иллюстрирует классический взгляд иудаизма, да и, впрочем, других монотеистических религий на самоубийство.
Ни у одного человека, согласно этому взгляду, нет права посягать на чью-либо жизнь, в том числе и собственную, ибо эта жизнь дана была ему Богом и только ОН имеет право решать, когда пришло время ее прервать. Самоубийца, таким образом, вмешивается в планы самого Творца, посягает на Его творение, и расплата за это должна быть поистине страшной. Именно такой и оказывается расплата героини этого рассказа Навы, решившей свести счеты с жизнью, когда врач сообщил ей, что у ее мужа нет никаких шансов излечиться от рака и дни его сочтены.
Нава после этого разговора пытается покончить жизнь самоубийством, но попытка оказывается неудачной и она остается парализованной на всю жизнь, сохранив при этом сознание. Таким образом, ее тело, от которого она пыталась освободиться, в точном соответствии с главным принципом Торы – «мера за меру» – превращается в самую настоящую ловушку для ее души. И это оказывается куда страшнее того состояния, в котором пребывают люди-«растения», чей мозг отключен от внешней действительности. Находясь в своей мучительной «ловушке», Нава знает обо всем, что происходит в жизни, а значит, и о том, что ее муж выздоровел, получил от раввинов разрешение на другой брак, ждет ребенка…