«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
Шрифт:
– Когда она еще будет? – вздохнул Алексей.
Я чуть не ляпнул про девятое мая тысяча девятьсот сорок пятого года, но вовремя прикусил язык.
– Еще немного, и погоним немцев по их территории, а там и до победы близко. Для вас сейчас важно уметь и задачу боевую выполнить, и живыми остаться. Вот скажите, «маятник» вас учили на курсах офицерских качать?
– А что это такое? – недоуменно переглянулись лейтенанты.
М-да… Похоже, нас учили более основательно. Придется с этими «желторотиками» плотнее позаниматься.
– Это такой способ уклонения от пистолетных выстрелов
Виктор утвердительно махнул головой.
– Ну, доставай! А ты, Алексей, отойди в сторону – вот сюда. Чтобы пуля ненароком в тебя не попала, когда Виктор в меня выстрелит.
Лейтенанты оторопело смотрели на меня, выполняя мои указания, словно зомби.
– Ты, Виктор, берешь пистолет, а я отхожу – ну, скажем, – на десять шагов. Ты в меня стреляешь.
– Попаду ведь! – округлил глаза Виктор.
Я отошел на десять шагов и повернулся лицом к Виктору.
– Стреляй!
– В сторону?
– В меня.
Виктор пожал плечами и вскинул «ТТ». Грохнул выстрел. Я даже не шелохнулся, пуля прошла мимо меня.
Алексей побледнел:
– Капитан, ты никак заговоренный?
У Виктора от напряжения – в командира ведь стрелял! – мелко дрожала рука.
Когда Виктор выстрелил три раза и не попал, я скомандовал «отбой» и подозвал обоих лейтенантов.
– Убедились? Вы же не пьяны были, в здравом уме, в спокойной обстановке, вашей жизни ничего не угрожало, а попасть с трех выстрелов в человека не смогли.
У обоих щеки запунцовели.
– Теперь перехожу к объяснению. Когда противник стрелять начинает, надо смотреть на его руку с оружием. Если видна внутренняя часть руки, пуля уйдет вправо, и наоборот. А вот если за пистолетом руки не видно, значит, прицел верный, и надо уходить с директрисы огня. Как поражения избежать? Качнулся в сторону, противник выстрелил – ты увел тело в другую сторону. Со стороны – похоже на танец, правда – смертельный, или на покачивания пьяного: полшага вправо, полшага влево.
– А по-македонски можете? – с мальчишеским интересом спросил Алексей.
– Могу. Попозже покажу. А сейчас возвращаемся в отдел и – в оружейку.
По пути к машине Виктор спросил:
– А за что вас Лешим прозвали?
– Было дело – в болоте часами лежать пришлось, естественно, нагишом. А тут случись генералу Рокоссовскому ехать, а я, когда диверсантов брали, был в непотребном виде – голый и весь в грязи. Так и прилепилось – Леший.
– А правду говорят, что вы втроем целый взвод немцев в плен взяли?
– Было дело, расскажу как-нибудь на досуге.
Лейтенанты переглянулись восхищенно.
А вечером уже, на квартире, внимательно осматривали
– Вы чего, хлопчики?
– А награды у вас есть?
– Есть. Медаль «За отвагу». А еще – «За боевые заслуги».
– Негусто, – разочарованно пробасил Алексей.
– Не заслужил, стало быть. Да какие еще наши годы – найдут нас награды. Только вы о них меньше думайте. Не за награды воюем.
Честолюбие, амбиции иногда нужны, но чаще вредны на фронте. Кто из нас не ожидал, что командование отметит по достоинству успешно проведенную операцию? Теперь же у меня к этому отношение было спокойное: поощрят – хорошо, не заметят – так на фронте это почти естественно. На моих глазах много малых и больших подвигов бойцы и командиры совершили и – остались в безвестности. Часто и донесение о бое составить было просто некому. Так что воевали «не ради славы, ради жизни на земле», как напишет Твардовский в «Василии Теркине». Главной наградой было то, что,
выполнив боевую задачу, мы вернулись живыми и невредимыми…
О наградах разговор особый. В сорок первом году наград вообще почти не давали. Медаль на солдатской груди была редкостью. Особое уважение вызывала медаль «За отвагу». Ее действительно давали за солдатский подвиг. Несколько ниже по статусу стояла медаль «За боевые заслуги». Орденов лично я у солдат не видел.
В сорок третьем году медали и ордена стали давать щедрее. Должен еще упомянуть, что за награды в те времена платили, причем ежемесячно. Немного, конечно. За «Красную Звезду» – пятьдесят рублей, за медаль «За отвагу» – десять. На эти деньги на черном рынке можно было купить буханку хлеба.
Конечно, воевали не за награды. На фронте главное было – выжить. Хотя каждый в глубине души лелеял мечту не просто выжить, но и с наградами домой вернуться, чтобы соседи видели – не в тылу проедался и не зря в окопах мерз. И гордился своими наградами не только солдат – гордилась вся его семья. Даже в письмах в официальные инстанции подписывались – «орденоносец Иванов».
Каждый хотел, чтобы его ратный труд, тяжелый и опасный, был оценен по достоинству. Была масса случаев, когда командование писало на воина представление к награде, а награда героя не находила. Представление в вышестоящих штабах терялось, воин в госпиталь по ранению выбывал или в другую часть переводили. И все. Вроде награждали воина, оценили по заслугам, а награды и нет. Некоторые так всю войну и прошагали, не получив ни одной медали. Это штабные медалями да орденами звенели, передовой иногда месяцами не видя.
А к сорок пятому году планку награждения и вовсе подняли. Если в сорок первом году летчик-штурмовик на Ил-2 получал Звезду Героя Советского Союза за двадцать успешных боевых вылетов, то в сорок третьем – за сорок, а к сорок пятому – за шестьдесят. Только в сорок первом мало кто возвращался на свой аэродром после трех-пяти вылетов.
Мне понятен был интерес лейтенантов к наградам. Но и разочаровывать их не хотел: не стоит уповать на то, что успешно выполненное задание будет непременно отмечено командованием. Однако в двух словах лейтенантам этого не объяснишь. А в трех – это уже речь, которые я не любил произносить.