«Качай маятник»! Особист из будущего (сборник)
Шрифт:
Что с группой? Погибла или удалось вырваться? Если живые остались, наверняка в отдел контрразведки вернулись. Тогда почему его никто не ищет? Сочли убитым, или вся группа бесславно полегла?
Бессилие, а пуще всего обида на себя за допущенную ошибку угнетали. О себе бы как-то в отдел сообщить – что ранен и жив. Только вот как? Телефона нет, а рисковать Василиной, посылая ее в ближайший отдел контрразведки, он не хотел. Она и так ради него жизнью рисковала. Теперь ухаживает за ним, как за малым дитем, кормит-поит, горшки выносит. По большому счету – оно ей надо? Он ей не родня, да отплатить за заботу ничем не может,
Через несколько дней Сергей смог сам переворачиваться в постели и даже пробовал присаживаться, но голова кружилась, накатывалась слабость, и он падал без сил, обливаясь липким холодным потом.
Однако время и молодой организм брали свое, и через неделю он уже сидел в постели, спуская с кровати ноги. Потом стал доходить до стола, уставал, садился на стул и после небольшого отдыха возвращался к кровати.
Когда он осилил путь до двери, Василина сказала:
– Провонялся ты уже, меняться пора. Завтра у нас будет банный день, а то скоро вши заведутся.
Сергей и сам хотел помыться, а то кожа уже начала чесаться, да и волосы отросли.
– Василина, бритвы или станка не найдется? Побриться бы мне.
– Это можно, от мужа станок с помазком остались. И постричься не помешает, уж больно ты страшен. Да и худ – кожа и кости.
– Были бы кости, а мясо нарастет, – отшутился Сергей. Он сидел у окна, смотрел на мелкий моросящий дождь и
думал об отделе. Как там восприняли его исчезновение? Убитым сочли или вообще в дезертиры записали? Как он объяснится, явившись в ОКР? Что в контрразведке СМЕРШ, что в НКВД, что в разведке – политической и военной – сотрудникам полностью не доверяли. Время было такое, подозревали всех и во всем. Чего стоили репрессии 1937–1938 годов, когда расстреливали честных, знающих свое дело и преданных партии и стране людей?
И, зная об этом, Сергей не без оснований беспокоился за свою судьбу. Да еще угнетала неизвестность о судьбе группы, которой он командовал. Спрос за группу с него будет. Попробуй оправдаться за то, что купился на чучела! Обманул его все-таки польский поручик. Молодой, улыбчивый, а коварства и подлости на клубок змей хватит. Подманил ловко дымком от костра, чтобы по лесу за группой не бегать, заманушку из чучел соорудил. Дешево и сердито! А он, тупица, на наживку клюнул. Вот и расхлебывай теперь кашу! И обидно-то как! Сопливый поручик развел его, «чистильщика» с опытом! И стыдно!
Правда, после некоторых раздумий Сергей стал сомневаться – а те ли поляки во главе с поручиком Збигневом его подловили? Что с его группой сражались поляки, он не сомневался – кричали с той стороны по-польски, этот язык не спутаешь ни с каким другим. Но ведь самого поручика он не видел. Может, другая группа была? Как-то не хотелось верить в такое вероломство.
С утра Василина протопила баню, натаскала из колодца воды. Неудобно было Сергею: он, мужик, в избе сидит, а женщина мужскую работу делает. Но ничего, он выздоровеет – поможет. Он уже увидел,
К полудню только Василина зашла в избу.
– Банька готова, сейчас я белье соберу.
Она порылась в сундуке и достала мужнино белье – нижнюю рубашку и кальсоны. Развернула, прикинула на Сергея и прыснула.
– Ты чего?
– Муж-то мой поздоровее тебя был. Смотри, кабы исподнее не потерял.
В комоде она отыскала бритву, помазок, ножницы, и все это отнесла в баню. Вернулась с калошами.
– Обувай.
Сергей сунул ноги в калоши, Василина накинула ему на плечи фуфайку.
– Пошли, я помогу, – она приобняла Сергея за талию. Он старался идти сам, но на пороге споткнулся и упал бы, если бы не ее поддержка. Еле добрел до бани за избой.
Василина усадила его в предбаннике на лавку, сняла телогрейку и начала стричь волосы на голове. Сергей даже удивился – откуда столько волос? Ведь в рейд он шел коротко остриженным.
Василина принесла осколок зеркала, дала кусочек мыла и налила в кружку горячую воду.
– Брейся, а то ты на лешего похож.
Сергея как током ударило. Это же его фронтовое прозвище! Он посмотрел на себя в зеркало и еле узнал. Лицо худое, бледное, борода – как у старика, с проседью, волосы на голове «в кружок», как у казака, и выстрижены неровно.
Сергей вздохнул и стал бриться. Волосы аж трещали под лезвием бритвы. Зато, глядя в зеркало, увидел – после стрижки и бритья он стал похожим на себя.
Из мыльни вышла Василина – совершенно голая. Сергей отвел взгляд, а женщина усмехнулась.
– Ты посмотри, сразу помолодел лет на десять. Пошли мыться.
Сергей зашел в темную мыльню, едва освещавшуюся через маленькое, в две ладони, оконце.
– Ложись.
Сергей послушно улегся на лавку. Василина окатила его из ведра теплой водой, потом окунула мочалку в раствор щелока – настой воды на древесной золе – и принялась тереть.
– Ой, больно! – не выдержал Сергей.
Рана уже подзатянулась тонкой розовой кожицей, но Василина так активно терла мочалкой, как будто бы хотела ее содрать.
– Переворачивайся.
Сергей перевернулся на спину. Василина опять окунула мочалку в щелок и принялась тереть Сергея спереди. Прямо перед его лицом колыхались ее груди.
Сергей был все-таки мужчина молодой, и женщины у
него не было давно. Хоть он и ранен, и слаб. А мужское естество свое взяло. Достоинство внизу стало набухать и увеличиваться.
– О! Вроде и слаб, и тощий, как подросток, – а туда же, – заметила Василина и взялась за него рукой.
Сергей не знал, куда деваться. Но Василина лишь его вымыла. Потом ополоснула Сергея из ведра.
– Пойдем-ка в парную, – она натянула на голову Сергея старую войлочную шляпу с обвисшими полями.
Парная была совсем маленькой. От каменной печки веяло сильным жаром, воздух в парной был раскален, даже губы обжигало.
– Ложись.
Сергей улегся на горячие доски. Василина прошлась над ним, не касаясь тела, веником, разогнала воздух. Потом взяла из деревянной кадки распаренный веник и погладила им спину и ноги Сергею. Потом стала несильно пошлепывать. Запах пошел духовитый, а Василина из кружки плеснула на камни печи хлебного кваса. Теперь Сергея обволакивал пар с хлебным, ржаным запахом.