Качели в Пушкинских Горах
Шрифт:
Да, мы бежали! Как мы бежали…
Мы пришли в себя только в родном дворе. Нам было стыдно. А стыд рождает гнев.
Андрюха горестно смотрел на разорванные джинсы, Ленька и Чича вытирали разбитые губы, а скула у Кости распухала и синела.
Белая ночь, светлая улица, уроки не выучены…
Полтавская улица… Милая наша улица, черточка, соединяющая палки в букве «Н». Одна сторона — Невский, вторая — улица Гончарная. На Полтавской
В доме шесть ребята живут сильные и решительные. С нами воевало пять человек.
Капитульский. Когда он и Костя сходились под аркой, остальные прекращали драться. Капитульский и Костя не валили, не лапали друг друга, они кружились, шипели, как змеи, отпрыгивали, снова сходились, били сильно, точно. Капитульский — вождь дома шесть. По понедельникам он ходит с отцом в баню. Приходят они из бани красные как раки, а волосы у Витьки (так зовут Капитульского) стоят вокруг головы черным облаком.
Фима — фигура номер два. Фима толстый, он не любит драться на кулаках. Его любимый прием — навалиться так, чтобы противник вздохнуть не мог, а придавить своей тушей Фима кого угодно может.
Братья Помозовы. Они смотрят в рот Капитульскому, слушаются его во всем. Но дерутся братья надежно. При случае один из них и двоих подержать может, в то время как другой кому-нибудь помогает.
Вовка Смирнов. Это балласт, такой же как у нас Чича. Первым бежит, и последним начинает драться. В основном они с Чичей и сражались.
— Витька вчера отделал вас пятерых, — сказала нам утром в школе Ленка. — Мне стыдно, что я живу во дворе, где мальчишки не умеют драться…
Костя смотрел на гипсовый бюст Лобачевского и молчал. Кто-то положил на голову великому математику цветок из гербария. Из форточки дуло, и сухой цветок весело покачивался.
— Нам плевать, что тебе стыдно, — сказал Ленька Белов. — Нам нужны ящики с деталями. Из них мы соберем приемник, который будет принимать все станции мира… А на тебя нам плевать… Правильно, Костя?
Костя стоял рядом и прятал в воротник распухшую скулу. А Чича хлопал ресницами. У всех маленьких и слабеньких обязательно на глазах гигантские ресницы. У нашего Чичи, как всегда, торчало из-под пиджака три рукава: нижней рубашки, верхней и свитера.
— Зачем вы разговариваете с дубовой доской? — спросил Чича.
— С доской? — глаза у Ленки сузились, а длинная рука хищно протянулась к большому Чичиному уху.
— Ну ты! — отпрыгнул Чича. — Поосторожней, доска!
Потом мы смотрели из окна на дом шесть. Он казался нам черным вороном, распростершим крылья над всей улицей. Наш желтенький домик, одной стороной выходящий на Невский, был по сравнению с ним цыпленком.
— Сегодня я буду драться
Но в тот день никто ни с кем не дрался. В тот день мастерская была выходная, и, когда мы пришли в дом шесть, ящики светились крашеными днищами, а во дворе никого не было. Мы потоптались и ушли. Только Чича, наш храбрый Чича неожиданно схватил камень и швырнул его в окно на втором этаже (дальше Чиче было не докинуть). «Вот тебе полковник! Вот тебе гипнотизер!» — в восторге закричал он. К счастью, камень угодил в водосточную трубу. Вернувшись в свой двор, мы встретили Ленку и сказали ей, что ее любимчик Капитульский трус, раз он прячется, когда мы приходим в дом шесть.
Ленка Славина живет в нашем дворе. Ленка дружит с самой красивой девочкой в классе — Олей Дмитриевой. Если Оля похожа на белокурую куклу, то Ленка похожа на эту же куклу, только после того, как с ней поиграют лет пять. Волосы у Ленки соломенного цвета, глаза серые, а лицо худое. До четвертого класса мы дружили с Ленкой, даже не замечали, что она девчонка. Однажды Чича размахался палкой с гвоздем на конце и проткнул Ленке ладонь. Мы думали, она тут же заорет и пойдет жаловаться, но Ленка даже не заплакала.
В пятом классе Ленка пошла с нами купаться в открытый бассейн. Мы сидели в мокрых трусах на камнях и смотрели, как прыгают с вышки взрослые парни. Особенно восхищались мы одним — с голубым орлом на груди.
— Надоело вас слушать, — вдруг заявила Ленка и полезла на вышку.
Она прыгнула, потом вынырнула и снова села рядом с нами. Тут же полез на вышку Костя. Он тоже прыгнул, но живот после этого у него стал красный, словно Костя целый день пролежал на солнце.
Ленка учится с тройки на четверку, а ее подруга Оля Дмитриева отличница. Когда кто-нибудь из нас просит Олю дать списать, Ленка сразу встревает и говорит, чтобы мы списывали у Чичи. Дескать, девочки списывают у Оли, а мальчики у Чичи. Такой неписаный закон она придумала.
В третий день войны мы вступили решительными как никогда. Головы легкие, кулаки тяжелые — идеальное состояние для бойца. Мы действовали, как фаланга Александра Македонского в лучшие годы. Сомкнутым строем прошли сквозь арку, сокрушив по пути возвращавшихся из школы братьев Помозовых.
Первым делом выбили из их ртов мороженое, а потом надавали глупым братьям оплеух и затрещин. Треск стоял, словно орехи кололи. Оплеухи и затрещины — самое унизительное в драке. Братья завыли, как волки.
Со стороны помойки раздавались удары палки по мусорному бачку.
— Андрюха! Сокруши Смирнова! — сказал Костя.
Андрюха улыбнулся и побежал на стук. Удары палки прекратились. Немного погодя появился Андрюха. Он дул на палец.
— Укусил… Дурак! — сказал он. Из-за угла, подсвечивая фингалом, выглянул Смирнов.
— Капитульский ходит всегда через парадную… — сказал он. — А через арку он не ходит…
— Заткнись, предатель! — ответил Костя. Смирнов пожал плечами и ушел на помойку. «Тук! Тук! Тук» — донеслось до нас.