Качели времени. Обратный отсчёт
Шрифт:
– Успокойтесь! – сказал Женька. – Совершенно точно известно, что завтра мы не погибнем. Случится небольшое искажение времени, которое мы с лёгкостью исправим. В нашей лаборатории уже приняли для этого все меры.
– Какие? – хором спросили все мы.
– Это тайна. – ответил брат. – Я не могу распространяться об этом.
За столом повисла гробовая тишина. Чтобы мой брат по доброй воле держал что-то в тайне – да быть такого не может! Впрочем, наверное, он хочет, чтобы мы одолели его расспросами. Я пожала плечами и спросила совершенно иное:
– Братик, ежели всё в порядке и у вас в лаборатории есть средство, которое нам всем поможет – почему ты сейчас тут? Неужели все великие опыты
– Видишь ли, любимая сестрёнка. – ехидно ответил мне брат. – Дело в том, что несмотря на малую разрушительность завтрашнего происшествия, США достаточно хорошо заденет. Нет, нет, все останутся живы. Но произошедшее может пагубно воздействовать на наши приборы. Поэтому, мы перебазируемся сюда – в России, а тем более тут, в Сибири, изменений практически не произойдёт.
Сказать, что Женьке удалось меня удивить – это значит промолчать. Мало нам конца света, который, по словам брата, всё же состоится. Тут у нас ещё американские учёные заведутся, будут свои опыты проводить! А я так мечтала о быстрой и безболезненной кончине… И почему все всегда случается не так, как хочется? Прямо будто нарочно!
Хотя Россия-то огромная, у нас земель не счесть – может, они где-то в центре расквартироваться решили? Там и цивилизация поближе, с комфортом экспериментировать будут! Не стану лишать себя надежды на мирный исход грядущих событий!
– Ой как здорово! – обрадовалась неизвестно чему матушка. – Значит, американцы будут спасать мир на нашей территории? Интересно, упомянут ли они об этом впоследствии?
Обязательно – хотелось ответить мне. Ещё как упомянут и даже грамоту дадут за предоставление места для опытов. Тоже мне, нашли простор для экспериментов. Как будто им всего остального мира мало! Ну почему, почему всегда все, кому не лень, лезут именно к нам? Как тараканы!
– А уж Женю упомянут обязательно! – продолжала ворковать мама. – Он же гениальный учёный!
Ну, в этом я не сомневаюсь. Нет, вовсе не в гениальности брата. Я его с детства знаю, какая к этрускам гениальность? Гений он примерно такой же, как я – великан. На всякий случай напоминаю: во мне 155 см роста вместе с ботинками. В том, что братика упомянут – в этом я уверена на все сто и даже двести процентов. Ведь он отличается достаточной настойчивостью и даже настырностью. И мне, во всяком случае, ясно, что Женька просто не слезет с этих американцев, пока они не впишут его имя в летопись дел своих ратных. Так что да, мама права. Джон Крайнофф на веки вечные останется в истории, как один из ученых, предотвративших конец света. Впрочем, если действительно этого самого конца завтра не случится, думаю, присутствие Женьки во всемирной истории – это даже неплохая цена за наше светлое будущее.
– Ну а где же будут работать твои друзья-учёные? – папа решил задать вопрос, который вертелся у меня на языке. Однако задавать я его по понятным причинам боялась. Точнее, боялась услышать ответ. И, как оказалось, не зря.
– В данный момент, – брат важно огляделся и посмотрел на часы. – Наши ребята разворачивают лагерь в районе взрыва Тунгусского метеорита. Там мы будем жить и работать.
То есть, сейчас американские ученые со всем своим научным барахлом, прошу прощения, оборудованием, находятся приблизительно в ста километрах от нас… Это полный абзац.
Лёгкой жизни я, дурак, просил у бога! Лёгкой смерти надо бы просить – этой поговоркой вполне можно было описать всю ту гамму чувств, которую я испытала в данный момент.
Глава четвёртая. Накануне
Разумеется, после такого обеда, моё настроение нисколько не улучшилось. К тому же грызла меня одна мысль, что американские коллеги
С другой стороны, он наверняка мог сам напроситься – Женька настойчивый. Да и им свой человек в чужой стране и в дикой-дикой, по их представлениям, Сибири, не помешал бы. Американцы все-таки жутко деловые люди, и почему бы не использовать нашего индюка в своих целях? Все это, разумеется, только мои предположения, но веселее от них не становится.
После обеда мать предложила в очередной раз пересмотреть семейные фотографии. Ох уж эти фотографии! У нас имеется наверное с десяток толстых семейных альбомов, в каждом из которых штук по двести фото. Мама очень любит и снимать, и находиться по другую сторону камеры. Поэтому в фотоальбомах есть всё – и дачные посиделки, и летний отдых, и празднование дней рождений и прочих торжеств. Мама даже запечатлела на фотоплёнку строительство нашего коттеджа. То еще удовольствие, доложу я вам, смотреть фото стройки. Нет, один раз это интересно, да и то, на том этапе, когда дом уже похож, собственно, на дом, когда на снимках можно рассмотреть его экстерьер и интерьер, мебель. А когда на фото торчит голый фундамент, снятый со всех ракурсов – ну какой в этом может быть интерес? Однако мама считает строительный фотоальбом жутко интересным, впрочем, как и десяток других.
Есть среди этих альбомов и один, полностью составленный из моих фотоснимков. Когда мне было лет четырнадцать, мать, очевидно в приступе тщеславия, решила сделать из меня модель. И заказала мне портфолио. Я не очень хотела иметь подобную профессию. Ходить туда-сюда и демонстрировать одежду, выполняя, по сути, роль вешалки, казалось мне бессмысленной тратой времени. Более того: ни одной модели, кроме самых известных, я и запомнить не могла, они мне все казались одинаковыми, и становиться частью этой безликой массы ой как не хотелось. Да, я была странным ребенком, не спорю, и то, о чем мечтали многие девчонки, мне интересным не представлялось. Но с моей мамой спорить – что против ветра плевать. Нецелесообразно, да и вредно для себя же. Однако, сбыться маминым мечтам помешал мой рост, явно не подходящий для променадов по подиуму. А также строгий запрет отца на такую деятельность. Ну не желал папа, чтобы дочка морила себя диетами и окуналась в развратный мир шоу-бизнеса. К удивлению матери, я с отцом радостно согласилась. И на память от моей карьеры модели осталась лишь увесистая кипа снимков.
Так вот, о фотоальбомах. Любимое развлечение мамы – перебирать их. Рассматривать, вспоминать, показывать… Это было бы милым и невинным хобби, если бы мама не была столь настойчива. Каждый из фотоальбомов мы видели уже бессчётное количество раз. И очередного показа моя душа не вынесла бы. Отец легко избежал участия в данном мероприятии, так как отправился спать. А посягнуть на его священное право послеобеденного сна мама не смела. Но и не очень стремилась – ведь оставались ещё мы с Женькой.