Качели. Конфликт элит - или развал России?
Шрифт:
(Камера показывает крупным планом лицо Аверина. Он сидит, развалившись на стуле, перед следователем и опером. Чуть в стороне находятся его адвокат и несколько милиционеров.)
Аверин (кричит): Я хочу посмотреть, где моя камера! Где моя камера?! И я хочу посмотреть на этого лысого негодяя, который, слышь, мне сейчас глазки строит!
Следователь: Показаний не даете?
Аверин: Я ничего не даю, вообще. Вообще, ничего не даю. Свои два года я отсижу, как человек. А ты, лысый (следователю — А.Х.), б…ь,
(Слышен гул возмущения.)
Аверин: Да, да. Вместе с ними. Я никого не зарезал, никого не убил.
Опер: Зато оскорбляете всех.
Аверин: Я никого не оскорбил.
Опер: Следователя оскорбили.
Аверин: Послушай, ты. Если он ведет себя неправильно. Конечно, е… твою мать, них… себе попался бандит, твою мать. Ох…тъ! Ну, попался. Е… твою мать, на ровном месте! Хулиган! Приехал на день рожденья к хулигану! Да вы, х…плеты, вы, суки, соображаете, что вы говорите! Вы — мерзости! Мерзости чистые!
Адвокат (успокаивающе): Саша, Саша!
Аверин: Пошел ты на х…! Вы — чистые мерзости. Откуда в вас столько негатива, я не пойму. Ну откуда у тебя, у молодого, столько негатива, скажи?
Опер: Не у тебя, а у вас.
Аверин: Ты — г…о е…мое. Откуда у тебя столько негатива, скажи?.. Я отдал миллион двести. Послушай, я отдал миллион двести! Дальше давай, давай. Что дальше-то? Что ты мне можешь сделать?
Опер: Только послушаю, как вы ругаетесь и всех оскорбляете. И к судье, на 15 суток.
Аверин: X… с ними! Я отсижу не хуже людей. Дальше? Я сейчас набью е…ло этому е…ну, который в углу сидит.
Опер: Лучше мне тогда.
Аверин: Ты не стоишь этого. Послушай, как тебя зовут?
Опер: Игорь меня зовут.
Аверин: Игорь, вот смотри сюда. Я приехал в ресторан. Я отмечал там день рожденья своей внучки. Да, получился кипеж, драка. Послушай, что в этом, на х…, сверхъестественного? Б…ь, получилась драка!.. Я набил е…ло фсошнику, дальше что? Я с ним разобрался. Какая тебе от этого выгода?
Опер: Никакой.
Аверин: Е… твою мать, что вые…тесь, скажи? Я договорился. Я отдал им деньги.
Опер: Сколько?
Аверин: При чем здесь сколько, е… твою мать!.. Послушай, ты, демон, я тебе еще раз говорю: я заплатил столько, что тебе и не снилось них… Я заплатил столько! Чего ты вые…ся?
Опер: Вам сказали: вас допросят и отпустят под подписку. А вы всех нас уже оскорбили.
Аверин: Я никого еще х… не покрыл. Я вам сказал: ребята, не блатуйте. Слышь, му…ло, я сам мечтал быть милиционером. А ты — г…о! Ты еще не родился, когда я мечтал быть милиционером! Я был в ЮДМ, е… твою мать. Знаешь, что такое ЮДМ? Не знаешь! Потому что ты — дебил. Скажи, что такое ЮДМ? Ну, кто? Юный друг милиции! Это — я. Аты — х… плет. Ты мне говоришь какую-то х…ню. Ты, ох…евшая рожа, б…ь! Я мечтал быть в милиции. Мечта.
Опер: А чего мне понимать?
Аверин: Ты даже не понимаешь!.. Ну что, давайте, ребята, у меня время нет них… на вас. У меня день рождения уважаемого человека.
Именно после этих слов разошедшийся не на шутку Авера схватил стоящий рядом принтер и демонстративно разбил его об пол.
Той же ночью он был отпущен под подписку о невыезде…
А.Хинштейн обсуждает этот феноменальный текст как симптом определенного неблагополучия. Это его право. И я уважаю его позицию. Но я считаю данный текст заслуживающим другой оценки. Это не симптом неблагополучия, а ярчайшее выражение стиля и смысла эпохи. Ее внутреннего содержания. И это касается не только ненормативной лексики.
По роду первой профессии я был в эту лексику погружен «по самые-самые». С «бичами», копающими канавы и рубящими просеки, на нормативном языке говорить невозможно. И я вовсе не собираюсь тут ханжествовать. Я просто хочу обсудить несколько уровней этой ситуации.
Уровень № 1 состоит в том, что по некоторым критериям, находящимся по ту сторону ханжеской нормативности и даже юридической тщательности, героем данной ситуации является, безусловно, Аверин (Авера), который себя так ведет. Он демонстрирует собою (подчеркну, на данном, первом по счету, уровне) некую настоящую свободу («я отсижу» — и так далее). Внутреннюю раскрепощенность по отношению к Системе. Вообще все то, что называется личностью. Он, Авера, здесь выступает как личность. Криминальная, но яркая личность. А все остальные — это ходячая немочь. Тени, движущиеся вокруг подлинного центра события.
Я убежден, что начиная с момента публикации статьи, Авера стал героем всего криминального сообщества. О нем будут слагать былины и песни соответствующего жанра. Он станет легендой, культовым персонажем.
Так все происходит на первом уровне.
Уровень № 2 также очень важен. Может быть, Авера и является просто таким вот героическим и даже супергероическим персонажем. У каждой среды свои герои. Но правомерна и другая гипотеза. Она выражена во фразе «я дал миллион двести». Тут не говорится — кому. Ясно, что не только пострадавшему лицу. Авера знает что-то такое, что позволяет ему так себя вести. И тогда возникает вопрос, что именно он знает? Как этот феноменологический сюжет накладывается на разного рода элитные ситуации, включая конфликты элитных групп? Ведь элитная группа всегда имеет корни в специфической неэлитной среде.
Нет элитных групп, неспособных оперировать в периферийных мирах. Криминальных в том числе. Там можно выяснять отношения иначе. Там можно развязывать те узлы, которые нельзя развязать, так сказать, нормативно-элитным образом. Даже если нормы подорваны — все равно руки в чем-то связаны. А тут они развязаны полностью.
Другое дело, что в нормальной ситуации господствует элитная группа и она посылает мессиджи вниз (рис. 42).
Рис. 42