Кадриль убийц
Шрифт:
— Куда?
— Вдоль канала!
Вдоль канала — послышалось ему. Она сошла с ума или что? По набережной этого дурацкого канала гуляло множество людей. Рядом стояли корабли, с которых сгружали товары.
— Налево, Мартино! — завопила колдунья.
Он буквально уложил мотоцикл на бок, когда с неба прямо на них обрушилась огненная колонна. Мартино нажал на газ и принялся петлять, чтобы вернуться на набережную.
Дракон с ревом пронесся над ними. Он летел метрах в двух над землей. Его голова качалась из стороны в сторону, отслеживая их
Мартино несся, минуя груды бочек, моряков и мостки, сброшенные с судов на берег.
— Дорогу! Дорогу! — орал он и с яростью жал на клаксон.
Пространство перед ними хаотически кипело. Люди в последний момент прыгали в канал или в сторону. Мартино едва справлялся с управлением. Впереди показалась свободная площадка, но он не был уверен, что доберется до нее.
Справа от них что-то взорвалось. Симмонс попал в каравеллу, груженную порохом, и канал превратился в огненную стену. Дракон летел над лагуной и заходил на новую атаку. Они попали в пробку, образовавшуюся из-за паники. Симмонс возвращался, выполнив вираж. Еще десять метров, и они спасены.
— Дорогу! — орал Мартино, мотоцикл которого рвал платья, ткани и камзолы.
Дракон выровнял полет по оси их движения, раскрыл пасть. «Твоя очередь», — сказала себе Роберта. Раскинула руки, приняв позу великой жрицы, и рявкнула, перекрывая крики толпы:
— О воды, разделитесь! О армии, рассредоточьтесь! Да будет устранено препятствие на моем пути и пути моего народа!
Невероятная сила подбросила людей и бочки в небо, открыв перед ними свободный проход. Мартино воспользовался этим и ринулся к свободной площадке. Дракон обрушивал на них ураганы огня. Они удалялись от пламени, брачного кортежа и безумия толпы.
Они катились по пустынной наклонной плоскости, не различая деталей. Показалась структура плоскости, потом пустота.
Они вылетели на мертвую и усыпанную камнями равнину. Мотоцикл медленно наклонился и упал на поверхность картины. Седоков отбросило на несколько метров. Мотоцикл по инерции пролетел дальше и уткнулся в стенку.
Они были живы и здоровы.
Колдунья поднялась, потирая ягодицы. Она не осмеливалась подумать, какого цвета они будут завтра. Пунцовыми или бледно-зелеными?
— Мы в святом Георгии? — спросил молодой человек, ощупывая череп и удивляясь тому, что еще жив.
Моргенстерн кивнула. Именно тот пейзаж, который она помнила по посещению. Но без святого и дракона. Мартино критически оглядел разбросанные повсюду останки человеческих тел.
— Очень бы хотелось вернуться в наш мир, — предложил он.
— Большинство голосов «за». Выход позади этой стенки.
Колдунья хотела дать коллеге пример, как что-то твердое уткнулось ей в спину. Она осторожно оглянулась. Святой Георгий величественно глядел на нее с высоты своего жеребца. Лицо его было полно презрения, а сверкающие
Воитель поднял свое черно-красное копье. Сунул в кожаные ножны, висящие на правом боку коня, и придержал рукой. Жеребец не шелохнулся.
— Вы, — начал святой с сильным акцентом, обращаясь к колдунье, — вы быть пррричиной… — Он махнул в сторону лежащего мотоцикла и трупов. — Беспорррррядка?
Он напирал на «р». Слова словно вырывались из его глотки. Она не знала, что ответить. Однако святой не выглядел оскорбленным.
— Уже вас видеть. Пррропала. Фьють. Come una nuvola. Вы быть колллдунья.
Роберта ступала по яйцам стервятника. Святой воитель был, быть может, опаснее дракона, от которого они удрали.
— Мы убить колллдунья, — подтвердил Георгий, хватаясь за рукоять меча, лежащего в ножнах.
У них никогда не хватит времени перепрыгнуть через стенку. Они окаменели при виде рыцаря. Она всегда представляла себе Смерть… Смерть в таком облике — благородную, беспощадную, получеловек-полуживотное.
Конь заржал. Святой Георгий подозрительно посмотрел по сторонам. И без всяких объяснений удалился в противоположную сторону картины. Конь яростно бил копытом по камням. Роберта увидела принцессу Трапезунда, безмолвно сжавшуюся в своем уголке с выражением смирения и покорности на лице, нарисованном художником.
— Тс-с, Мартино.
Молодой человек последовал за колдуньей. Они перепрыгнули через стенку. Святой Георгий даже не поглядел в их сторону.
— Он выглядел разозленным, — сказал следователь.
— Вы, конечно, бросились бы мне на помощь, если бы дело пошло плохо?
Мартино не ответил. Вдруг воздух содрогнулся, и небольшое зеленое и мягкое здание приземлилось в центре равнины, подняв облако пыли.
— Мартино? Моргенстерн? — позвал Симмонс. — Где вы, милые червячки?
Молодой человек был готов покинуть картину тут же. Но Моргенстерн положила ему руку на плечо, удержав на месте.
— Поглядите на сцену, которая сейчас произойдет, — шепнула она ему на ухо.
— Я вас слышу! — прошипел Симмонс.
Он встал на задние лапы и вытянул голову в сторону стенки.
— Драго! — крикнул святой Георгий.
Химера повернулась в сторону того, кто позвал ее, и воитель бросился на нее с копьем наперевес. Острие вошло в глотку Симмонса, который от боли развернул крылья. Из его пасти потек ручеек крови, потом он превратился в реку, обагрившую грудь гигантской чешуйчатой собаки.
— Ну и дела, — пробормотал Мартино.
Оба следователя отступили и оказались перед картиной в Скуола далматинцев, едва освещенной луной. Святой Георгий и дракон перестали двигаться. Вокруг стало тихо.
Моргенстерн спросила себя, умер ли Симмонс в момент, когда его рисовали. Этот демон Карпаччо был способен подарить ему вечность на вершине мук, даже не убивая его… Но эти смелые рассуждения годились лишь для искусствоведов, вспомнила колдунья. Договоры были в ее руках. И это было главным.