Каена

Либрем Альма

Она сильнее, чем ему казалось. Сильнее настолько, что всё ещё сидела здесь, всё ещё не оттолкнула его от себя, не позволила себе отступить.

– Я обещала тебе вернуть долг.

Роларэн вскинул голову, глядя ей в глаза. Такие карие, такие ясные - будто бы и не было фальшивки, поддельной супруги, которую он полагал, будто бы любил.

– Это не долг, Шэрра, - прошептал он.
– Наш ребёнок не может быть просто долгом. Ты ведь понимаешь это.

– Понимаю, - согласно кивнула она, всё ещё не в силах говорить громче, чем шелест листвы.
–

Она уже однажды была долгом.

Могила под нею превратилась просто в каменную плиту. Роларэн знал, что теперь там не было никаких имён.

– Встань, - пошептала Шэрра.
– Ты не должен стоять передо мною на коленях. Ты мог сказать мне о том, что это она. Я поняла бы.

– Нет.

– Ты прав, - послушно кивнула.
– Тогда - нет. Но сейчас я понимаю.

Он сел рядом с нею. Шрамов становилось меньше - Шэрра, казалось, возвращала себе былую красоту и юность.

Она содрогнулась, когда мужчина обнял её за плечи, поворачивая к себе, но не стала вырваться.

– Каена, - казалось, она не находилась рядом, напротив, была где-то далеко-далеко, в таком отдалении, что и не дотянуться - не прикоснуться к плечу, не провести пальцами по щеке...
– Как любовь к отцу могла превратиться в любовь к мужчине?

Роларэну нечего было ответить. Шэрра посмотрела, напротив, на свои ладони, словно пыталась отыскать в них что-то новое.

– Я сожгла эльфа, - прошептала она.
– Своими руками, будто бы ты - палицей. Как будто яд - во мне.

– В тебе душа.

Девушка не стала спорить. Её тонкие, изрезанные, избитые палицами пальцы скользили по его коже - словно Шэрра проверяла, сможет он на самом деле выдержать эти приливы боли или, может быть, не чувствует их и вовсе. Мужчина за это время ни на миг не отпрянул от неё, позволяя прикосновениям обжигать его кожу.

– Это пройдёт, - наконец-то ответил он.
– Уже совсем скоро ты научишься контролировать собственные руки.

– И как я такими руками буду держать ребёнка?

Она смотрела ему в глаза, словно пыталась выпить всю без исключения зелень. Поцеловала в губы, самовольно, не дождавшись ни его порыва, ни какого-нибудь невидимого разрешения, просто прижалась к мужчине, будто бы надеялась на то, что сию секунду выпьет его - и будет дышать невообразимой силой, пылающей в нём, будто бы...

Шэрра не думала о последствиях. Она чувствовала, как прижималась, как раздирала лапами плащ Тварь Туманная, словно пыталась добраться до Рэновой крови, но сама - словно не ощущала ничего из этого, не чувствовала прикосновений ядовитых клыков маленького зверька.

...Кулон с тихим звоном выпал из его разгрызенного кармана, но он будто бы и не услышал этот странный металлический звук. Тот растворился в пустоте неузнанным - просто взял и пропал, будто так и должно быть, и Роларэн не содрогнулся, ничего не заметил - казалось, ничего и вовсе не было.

Хотелось отпрянуть и сказать, что любви между ними никогда не будет. Но Роларэн ненавидел ложь.

Он знал,

что уже её любит. Даже если попытается это отрицать - любит слишком сильно для того, чтобы это было хотя бы на миг неправдой.

Она пыталась задохнуться возмущением - но вместо него тоже приходило что-то другое. Что-то удивительное и страшное, что-то неведомое, такое далёкое, к чему она никогда в жизни не имела шанса даже притронуться.

Весь этот мир потерял свой смысл вокруг них.

И когда она отпрянула от него, вокруг пылал весь Златой Лес. Пламя скользило к небесам, словно пыталось сжечь и их, но до какой же степени ярко светились звёзды, как прекрасно сияла пустота там, вдалеке, как красиво луна отражала последний выдох их маленькой державы.

Рэн встал. Тварь Туманная уцепилась коготками в его плечо, не желая отпускать, но он лишь молча потянул Шэрру за собой.

Мужчина знал, что кулон он больше не найдёт. Каена была для него потеряна; и в тот же миг, ему казалось, что он сегодня впервые по-настоящему обрёл собственную дочь.

– Пойдём, - он сжал ладонь девушки.
– Нам здесь не место. Златой Лес умирает. А нам умирать ещё рано.

– И ты не хочешь его погасить?

– Нет, - покачал головой Роларэн.
– Он погубил мою дочь. Что ж - пусть уж я погублю его.

Шэрра промолчала. Она делала вид, будто бы не слышала ни единого вскрика там, вдалеке, будто бы ничего и в самом деле не существовало - ничего, кроме спокойствия и тишины, окутавшей их двоих.

– А Тварь?

– Пусть остаётся, - слова давались мужчине тяжело. Он в последний раз обернулся на пылающий дворец и тяжело вдохнул воздух.
– Каена...

– Наша дочь, - Шэрра ответила совсем тихо.
– Ещё может вернуться. Ведь ты не знаешь, что будет с ростком. Ты не знаешь, не приживётся ли он на этих землях.

Роларэн обернулся на могилу, с которой они только что поднялись.

Древу Каены было не место под человеческим небом. Единственное место, где она и вправду могла бы взрасти - это маленький островок спокойствия среди хаоса, там, куда ветвями своими дотягивается монолит его души.

– Пойдём, - он уже увереннее ступил вперёд, чувствуя, как маленькие коготки впиваются в плечо, а Шэрра крепче, обжигая пальцы, сжимает его руку.
– Нам пора уходить.

Она кивнула.

Пламя за их спинами расширялось, распространялось громадными всполохами, дотягивалось до всего, до чего, казалось бы, не должно было и вовсе прикоснуться. Но они молчали, не проронили за всё это время ни единого слова - пока не вышли за пределы полуразрушенной границы. Пока не оставили у себя за спиной крики и пепелище, покрытое ядовитым Туманом.

Только Златое Дерево Роларэна всё ещё стояло, нетронутое, и окружало их ореолом свечения.

А рядом с ним, под сенью сильной магии, там, куда ещё доставали громадные ветви души последнего Вечного, сквозь могильный камень, вырываясь из кулона, пробился маленький серебристый росток.