Каена
Шрифт:
И юное дерево пустило первые свои лепестки.
Эпилог
Год 158 Среблённого Леса
– Я - Вечный, - он полоснул ножом по руке, зло, раздражённо, будто бы пытался вылить с кровью всё раздражение, кипевшее внутри.
– Вечный, который старше всего их Леса.
Винного цвета жидкость странным узором стекала по его руке в кипящий котелок. Она смешивалась там с серебром, бурлила и прекрасными цветами распускалась на поверхности. Казалось, здесь творилась привычная эльфийская магия, магия цветов и иллюзий, и только Роларэн
– Они тоже бессмертны, - человек спокойно пожал плечами. Кровь полилась в металл. Он оторвал взгляд от котла, в котором кипела сила эльфа, посмотрел на Вечного и только покачал головой.
– Что же, Роларэн, заставило тебя обратиться за услугами к ничтожным представителям рода человеческого?
Мужчина усмехнулся. Зелёные глаза взблеснули; он долго смотрел на своего собеседника, опёрся руками о горячий котёл, но на его руках не осталось и полосы ожога.
– Будь ты ничтожным представителем рода человеческого, ты бы здесь не стоял, - отметил он, заглядывая в котёл. Жидкость, пузырившаяся в нём, казалось, могла разрушить всё, что угодно; даже саму ёмкость удерживала магия.
Человеческий маг склонил голову набок. Во взгляде его сверкали искринки интереса.
– И всё же, причины есть.
– У тебя ведь есть дети?
Мужчина кивнул. Этого хватило для того, чтобы он понял.
В Роларэне давно уже не кипела ярость. Они ушли из Златого Леса - потому что на его месте осталось одно лишь пепелище. Ушли в человеческий мир, не в саму Академию, разумеется, но туда, где их бы никто не тронул. Шэрра залечила раны, он убрал кошмарные шрамы с её лица, она - позорные полосы на его острых ушах. Тварь Туманная почти никогда не выходила на охоту; она стала Равенной, как и её предшественница, и была, равно как и та, первая, милой и ласковой. Разве что клыкастой, опасной и неискалеченной.
Сначала Роларэну казалось, что всё это - временные попытки ухватиться за ускользающую жизнь. Но там, вдалеке, разросся Среблённый Лес с одного маленького ростка, а не погибшие в кострах эльфы посмели продолжить род.
И дети рождались Вечными.
...Ему было наплевать на эльфийское отродье. Организм Вечного невосприимчив к изменениям, а в человеческом мире становится ещё более статичным, и он, так или иначе, полагал, что у них не было шанса. Шэрра, казалось, тоже забыла уже о том, что обещала; она не уходила от него, она не смывала магией пылающую на её плече чёрным руну, не отрицала, когда их принимали за супругов. Она и была его женой.
Но, впрочем, всё это казалось фикцией до той поры, пока она не забеременела. Сначала они оба не верили, что это случилось - но Роларэн помнил каждую черту лица собственной дочери. И он не мог отрицать очевидного: его Каена вернулась. Чистая. Без пятен грязи на душе, без искалеченного тела.
Его Каена вернулась - и никто не мог отобрать у него дочь.
Роларэн знал, что ему хватит силы, чтобы её защитить. Но Каене полагалось расти среди ей подобных, среди эльфов, а они не могли вернуться в Среблённый Лес. Наверное, боялись - боялись того, что могло их там ждать.
–
– А ты выдаёшь свою дочь по расчёту?
– Могу позволить себе обратное, - покачал головой маг.
В его глазах отражалась гордость. Роларэн однажды бывал там, далеко-далеко, и видел море, которое нынче отражал взор колдующего. Он помнил, как шумели волны, как смеялась человеческая девушка. Для Рэна это было давным-давно, десятки, сотни лет назад; для мага ещё до сих пор не случилось. Его собственным детям, наверное, не больше трёх-четырёх лет сейчас. Разумеется, о будущем ему ещё ничего не известно. Но их судьбы переплетаются в обратном порядке - жизни Вечного и человека, отторгнувшего бессмертие.
У Роларэна в запасе было множество красивых сказок, но сказка об этом мужчине числилась у Каи одной из самых любимых. Она пересказывала её каждому встречному, всем людям, и они восторгались песнями и мягким женским голосом, который превращал в ноты самые сухие на свете слова.
– Моя дочь - королева. По крови, по духу, по праву, - Роларэн шумно вдохнул воздух.
– Колдуй, Безымянный.
– Ты знаешь моё имя.
– Только то, которым ты зовёшься в своих краях.
Мужчина мягко рассмеялся. Он не боялся яда крови эльфа, не боялся его пылающих зелёных глаз. И пришёл сюда помочь - только ради этого. Ничего, связанного с долгами, между ним и Рэном не царило - оба знали, насколько это могло быть опасно.
– Этому королю всего восемьдесят лет, - покачал головой Роларэн.
– А мне почти в десять раз больше. Он повторяет старые ошибки, как эльфы, что блуждали по лесам на заре Златых. Но сейчас наступила другая эра. Наша раса почти вымерла - и возродилась. В Среблённом Лесу вновь есть Вечные, но они не знают цену времени.
– Тебе есть дело до их короля?
– мужчина хмыкнул.
– Сдаётся мне, ты самовольно покинул Златой Лес и всё, что осталось от него, чтобы больше никогда туда не вернуться.
– Он прибыл к нам - но не принял меня за Вечного. Я не стал его разубеждать; но для него и я, и моя супруга, и моя дочь - это смертные эльфы, ухватившие долголетия только от того, что сбежали в человеческий мир. Он понятия не имеет, кто я таков, и мне было бы всё равно, в Вечных нет гордыни. Но он вздумал влюбиться в мою дочь.
– В любви нет ничего плохого.
– Он вздумал приказать ей - мне, Шэрре, - как подданным, как смертным, - явиться в Среблённый Лес. Он вздумал жениться на Каене.
– Если б это было проблемой, - отметил Безымянный, - то ты бы со мной ею явно не поделился.
– Разумеется, нет, - согласился эльф.
– Но в этом ли дело? Он полагает, что Каена - смертная эльфийка, из старых, что мы с Шэррой - беглецы из Златого Леса, променявшие родину на псевдовечность. И он отлично знает, что Каена начнёт стремительно стареть, только-только переступит порог его государства. Что у неё в запасе будет пять, десять лет молодости. Если повезёт - двадцать.
– Я так полагаю, "год" в твоём понимании подразумевается столетием или даже больше, - покачал головой человек.
– Твоя дочь - Вечная. Даже я это знаю.