Каена
Шрифт:
Лошади ржали где-то вдалеке. Они оставляли их посреди леса, спешивались, толпой высыпали на крохотное подобие поляны под зимним серым небом. Роларэн ступил вперёд, рукой давая знак Шэрре отступить. Если люди способны справиться с Вечным, то они убьют и обыкновенную эльфийку. А если нет, то каков смысл начинать с неё?
Арбалеты смотрели ему в грудь. Аж три - эльф довольно присвистнул и покачал головой.
– Как мило, - взгляд скользнул по двум лучникам.
– Фирхан в курсе?
Миро не стоял в первых рядах, но Роларэн чувствовал его. Казалось, от присутствия мечника по коже пробегалась лёгким разрядом удивительная волна. Он прежде никогда не уделял ему должного внимания,
– Фирхану не стоит знать об этом! Ты уже умудрился отравить его сознание, но, благо, это ненадолго. Говорят, вместе с эльфом умирает и всё его колдовство.
Роларэн хмыкнул себе под нос, но не ответил. Вместе с эльфом много чего умирало - Златое Дерево только хранило остатки, отголоски души. Прежде вековой, даже тысячелетний лес стоял, все деревья, как одно, и все до единого отличны, самой настоящей крепостью. Казалось, вот-вот сомкнёт собственные кроны над головами тех, чьи души держит в стволах, и могучим потоком силы обрушится на человечество. Но Златой Лес был мирным, полным любви, пока его не уничтожила Каена.
Эльфы не знали предательства. Люди так часто стреляли в спину, а Рэн всё ещё не мог отучиться от того, что противник должен смотреть в глаза. Прятаться за младшими... Не так ли делали те Вечные, кого первыми настигали Твари Туманные? Не они ли полагали, что слишком ценны для того, чтобы выходить на передовую?
Он достал откуда-то из пустоты вторую перчатку. Нет, с истинными противниками мужчина сражался, сжимая ядовитую палицу в руках, но эти - они того не заслуживали. Стрелять, направлять арбалеты в грудь... Он натянул её на тонкие, покрытые мелкими шрамами от оружия пальцы, потом сжал покрепче правой рукой палицу, так, словно ею пытался протаранить весь строй.
Роларэн сделал первый шаг одновременно с выстрелами. И тут же ускользнул в сторону с воистине эльфийской гибкостью. Болты застряли в дереве - оно буквально застонало от боли, и Рэн слышал это. Ведь он Вечный, он знал, как плачет природа, когда на неё нападают подобные изуверы. Но его нынче слабо интересовало всё то, что так сильно, так ярко и так отвратительно билось в сердцах этих людишек.
Арбалеты выстрелили во второй раз.
Он не оборачивался, зная, что Шэрра не ослушалась, отступила. Там, за его спиной, разве что только растениям грозили отвратительные болты. Ему самому - ни капли. Люди стреляли слишком медленно; он не красовался, просто, уходя в сторону, ждал того мига, пока закончатся снаряды.
Последняя партия была заряжена волшебством. Он вскинул, прокручивая с невообразимой быстротой, свою палицу, и хотя любое нормальное дерево давно бы уже раскололось на части, она, будто мельница в свои лопасти, провернула болты, посылая их в землю, в пелену снега.
Его навалилось достаточно много. Люди проваливались почти по колено, но эльф - лишь немного, из-за слишком тяжёлых сапог. Сейчас он стоял, как и они, но знал, что быстроты хватит для того, чтобы не завалиться вглубь.
– Ты всё равно подохнешь!
– Миро потерял все полководческие нотки в голосе, едва ли не срываясь на визг.
– В атаку.
Они ринулись с двух сторон практически одновременно, разве что только не издали боевой клич. Но тяжёлые, подбитые мехом плащи, громадное оружие - всё это тормозило их. Дети, совсем ещё дети, но Роларэн не мог найти в сердце места для жалости.
Его собственный плащ соскользнул лужицей в снег. Он не
Он ударил первого в грудь, всего лишь коротким тычком, и толкнул на землю, вжимая палицу, будто бы клеймо, ему в грудину. Мужчина сначала словно не почувствовал удара, а после закричал, извиваясь от боли - и затих. Смерть была практически мгновенной; даже сквозь одежду яд просачивался просто отлично, и только закалённые особой магией перчатки умудрялись защищать его руки. Роларэн редко их надевал, без крови на ладонях это казалось не защитой - убийством, но, в конце концов, почему нет?
Они бросились на него скопом. Мужчина только легко, быстро скользнул по снегу, уходя в сторону. Палица превратилась в слитое пятно, вращаясь в его тонких умелых пальцах с поразительной скоростью. И трое даже не успели вскинуть мечи - умерли от первого же касания яда.
Кто-то бросился бежать. Кто-то - напротив, нападал с удвоенной силой. Но Роларэна они не интересовали. Он с досадой вскинул руку, раскидывая потоком магии в стороны своих противников, и взгляд его остановился на Миро. Тот всё ещё стоял в центре поля боя, сжимал в руках вечный меч, которым испытывал юнцов на отборочном испытании, когда случалось подходящее место и время. Он не попытался напасть - сильный, с могучими руками, державший своё оружие легко, будто почти не чувствуя его веса.
Роларэн улыбнулся ему - так широко и так до глупости искренне, что Миро даже содрогнулся. Это всё казалось дикой и бездумной шуткой - зачем было раздаривать улыбки, когда он мог разве что идти убивать? Это ведь эльфы, дикие звери - вот как думал привычно мечник. Если он вообще умел думать, разумеется - уж очень сильно в этом сомневался Роларэн.
Мальчишки в крови на снегу. Их общие ученики, стреляющие в спину. А ещё - Роларэн чувствовал их сомнения. Сначала только в одном, потом - постепенно зарождающиеся в каждом. Он видел, как часть этих детей задумывалась - а за тем ли они пошли? Был ли смысл следовать за Миро, если в нём не осталось достаточно благородства, достаточно силы духа и ума, чтобы победить несчастного эльфа? А может, он не просто слишком слаб, а ещё и допускает просто невероятную ошибку, на которую, по правде, никакого права-то и не имел?
Они все дрожали, казалось, страх пробирал до костей, так сильно сдавливал сердце, что можно было от одного приближения этого дивого холодка содрогнуться - пасть замертво. Они все замерзали на этом снегу только потому, что слишком испугались. Боялись подняться.
Умерли только те несколько, получивщие удары палицей. Остальных разбросало магией - у тех были раны послабее, помельче. Пара сломанных костей, да и только. Но они не разбирали дороги, отползая к деревьям, не думали о подевавшейся куда-то эльфийке. Каждый из них мечтал только о том, чтобы быть дальше от Вечного.
– Миро, что же ты, - улыбнулся тот.
– Почему стоишь там? Иди ко мне. Сразись со мной. Ты ведь так долго этого ждал, верно?
Миро неуверенно ступил вперёд. Меч - боевая позиция. Казалось, он собирался перерубить Роларэна пополам - этот громадный мужчина, провалившийся по колено в снег, совершенно не уставший, полный сил и жажды убивать.
Если б не острые уши, они бы никогда не поставили на победу Роларэна. Худощавый, по человеческим меркам - даже слишком, да, высокий, но держащийся словно на одном только энтузиазме. Вот-вот подует ветер - и он рассыплется на куски. Эльфы по понятиям человеческой красоты чрезмерно худы и хрупки, и кость у них тоньше. Этого ещё можно было назвать в силе, даже по меркам людей - но не настолько, чтобы бояться.