Каена
Шрифт:
Девушка не смогла сдержать дрожь, когда кто-то рывком преградил им дорогу. Она узнала того самого третьекурсника, единственного из чужих, кто бросился тогда на беззащитного худосочного Рэ. Он бил больнее всего; да, Шэрра пряталась за иллюзией, а все они наносили удары по тому, чего нет, но у этого парня получалось пробить аж до самой кости. Вот его результат - её рассечённая бровь. Шрамы затянутся, одарённые магией эльфы не тратят время на излечение - оно само всё исправляется, - но всё равно в нём было столько дикости и ненависти... Он догадался. Шэрра знала ещё вчера, когда
Роларэн не остановился. Он не воспользовался собственной палицей даже - это было бы слишком жестоко и рискованно для какого-то жалкого человечишки, для наказания того, кто, возможно, и примерно не осознавал, что имено делает. Он только вскинул руку, и вспышка серебра отбросила парня к стене.
Он сполз по острым камням, тихо прохрипев что-то зло себе под нос, и только тогда вскинул голову и посмотрел злобно на самого Роларэна.
– Не думай, Вечный, - прошипел он, - что всё закончится так просто. Мы придём. Эльфу не спрятаться на человеческой территории.
Наверное, Роларэн мог сказать, что эльфу - даже двоим, - уже удалось прятаться. Одному - больше двух лет, второму - полгода. Но он не проронил ни слова. Он даже не добил его. Просто прошёл мимо, даже не повернувшись в сторону несчастного, и Шэрре оставалось только следовать за ним.
Они все высыпали толпою во двор Академии. Провожали эльфа и эльфийку такими взглядами, словно уже готовились броситься в погоню. Вновь выбежал на улицу со своим мечом Миро, опять возглавил процессию, но все они до сих пор не решились нарушить завет Фирхана.
Шэрра знала - нарушат. И понимала - никто из ослушавшихся не выживет. Ей бы самой... Но это уже не имело значения. Если Роларэн нашёл своему существованию смысл, может быть, поделится и с нею способом не просто тянуть дни бессмертия эльфов в одиночестве.
Глава тринадцатая
Год 120 правления Каены Первой
Академия осталась за спиной. Роларэн шагал по лесу уверенным, быстрым шагом - пока наконец-то не стало смеркаться, а громадный замок не растворился в надвигающейся вьюге. В Златом Лесу таких не бывало; с того мига, как пришли Туманы, а вместе с ними и Твари, ни солнце не светило по-человечески, ни тепла не было, ни холода, что мог бы воистину захватить прекрасные золотящиеся листья в свои сезонные сонные оковы.
Когда вьюга наконец-то добралась к ним, Рэн вдруг вспомнил о холоде, о боли и об усталости. Вокруг лежали снега - он повернулся к Шэрре, молча следовавшей за ним, и только теперь заметил, что на ней - великоватая мужская одежда, и та совсем лёгкая, да и он не сподобился ни на что большее, чем обыкновенная тонкая рубаха да брюки. Сапоги - да, тёплые, а вот на девушку её пара явно была велика. В иллюзии всё держалось отлично, а теперь, когда та рассыпалась клочками, стало намного труднее и передвигаться, и даже дышать.
Роларэн отшвырнул палицу в снег - та так и застыла на серебристой поверхности, не проваливаясь внутрь, - и сгрёб в руку немного, словно ледяные кристаллы могли немного ослабить невообразимую боль. Оттирал кровь и, вероятно, впитавшийся в ладонь яд, отчаянно, раздражённо, всё так же не проронив ни слова.
– Это не твоя, - медленно протянула Шэрра.
– А почему? Ведь каждый эльф может сотворить свою палицу - и должен умереть, прикоснувшись к чужой. Равно как и любой человек, всё, имеющее сознание. Яд смертелен.
Роларэн только покачал головой. Он опустился на колени, прижимая ладони к снегу, повернул к ней голову и слабо улыбнулся, словно ждал от девушки хотя бы несколько слов более добрых, чем он привычно слышал в собственной жизни.
– Это всё неважно, - наконец-то хрипловато выдохнул он.
– Палица способна убить Вечного только тогда, когда принадлежит другому бессмертному эльфу. Моя же - моё наказание за всё то, чего я не совершил, и благодарность за всё содеянное. Не могу расстаться - боль отрезвляет.
Шэрра опустилась на колени рядом с ним - не потому, что ей было плохо, скорее уж от того, что связь между ними натянулась слишком уж прочной нитью. Ей хотелось прикоснуться к его щеке, обнять - убедиться в том, что мужчина всё-таки жив. Разумеется, она уже совершила оплошность, когда согласилась с ним пойти, могла замёрзгнуть теперь здесь насмерть, но всё равно слишком уж сильно хваталась за него, за это крохотное местечко, одновременно и страшное, и такое прекрасное - за осколок их общего прошлого.
Нет, она его ни капельки не любила. Она боялась Вечного до дрожи в ногах - и не могла именно поэтому его просто так отпустить. Шэрра столько времени не видела ни одного эльфа! И теперь, прикладывая снег к его израненным ладоням, чувствовала себя будто бы дома. В её прошлом осталась, закованная в кандалы, её бедная, несчастная мама - привязанная к Златым Деревьям. Осталась королева Каена, остался отвратительный дворец, нависавший серой тенью над столицей. А Роларэн из того самого прошлого вырвался - он стоял перед нею, совершенно живой, разве что только с дурацкими ранами, в которых был сам виноват.
– Зачем я тебе?
– прошептала она.
– Зачем всё это?
– нежные женские пальцы сжали комок снега, и тот водой стекла по её запястью.
– Поцелуй тот зачем?
Она не спросила, как он выжил. Вечный всё равно ни за что не сказал бы. Но он только рассмеялся в ответ на её вопросы - и опустился прямо на снег, словно не боялся ни заболеть, ни умереть от холода.
– Королева Каена отобрала всё, что могла. Я колдую теперь, словно сквозь пелену - куда сильнее любого из ныне живущих, но как же слаб в сравнении с тем, что я мог прежде. У меня от прошлого только и осталось, что эта палица, будто бы моя казнь, - он улыбнулся.
– И я хочу вернуться туда и всё исправить. Я знал, что рано или поздно ты сюда придёшь, если жива. И я ждал. У меня времени много. Целое бессмертие.