Кафедра

Житков Андрей

— Настен, это я, привет! — Митя просяще посмотрел на Татьяну. Лаборантка понятливо усмехнулась, встала и вышла с кафедры.

— Не узнала — богатым будешь.

— Неплохо бы, — сказал Митя.

— Я тебе звонила пятнадцать минут назад, — сообщила Настя. — Ты как сегодня?

— Я? — Митя растерялся. Полминуты назад он хотел ехать мириться с женой. Но у него нет ключа, и Вика куда-то запропала, и вообще рядом с креслом стоит его сумка с вещами! — У тебя есть какие-то предложения?

Настя рассмеялась.

— Какое

у меня может быть предложение по такой хреновой погоде? Поскорей залезть в постель с любимым Митюшей.

От Настиных слов Митя покраснел и вспотел. Он почему-то подумал, что Крошка Цахес может подслушать их разговор и даже заозирался по сторонам, выискивая глазами уходящий в соседний кабинет телефонный провод, но потом сообразил, что телефон на кафедре один.

— Да, я тоже хотел бы, — слукавил Митя, еще больше краснея. — Я это… Мне тут должны по делу позвонить.

— Какие могут быть дела у аспиранта! — возмутилась Настя. — Если через час не приедешь, я обижусь!

— Ну, ладно-ладно, сейчас только созвонюсь, — Митя вздохнул — погибнет он от своей нерешительности с этими девками!

— И тортик купи, — сказала Настя.

— А что, сегодня праздник? — Митя сразу подумал о дне рождения. Нет-нет, у нее в начале марта.

— Подумай как следует! — Настин голос стал строгим.

Митя наморщил лоб, старательно вспоминая октябрьские праздники. На ум шла какая-то Конституция и Ленинский комсомол, хотя он совершенно не был уверен в датах.

— Эх ты! — произнесла Настя с обидой. — Четыре месяца нашего близкого знакомства.

— Блин, точно! — запоздало вспомнил Митя. Теперь-то уж он точно не мог не поехать.

— Толстокожие вы, мужики, — вздохнула Настя.

— Все, уже лечу на крыльях любви, — Митя положил трубку и полез по карманам в поисках денег. На торт и на шампанское хватало. Для очистки совести он еще раз позвонил Вике, но никто не ответил.

Митя вышел с сумкой в коридор. Танька, прищурившись, читала стенгазету радиофака.

— Ну что, полетел к любимой девушке с чистым бельем? — язвительно спросила она.

— Ага, полетел, — кивнул Митя. — Он взмахнул руками и прокричал громко: — Кар-кар! Кар-кар!

Настя сладко потянулась в постели, нащупала под рукой пульт от музыкального центра, нажала на кнопку. Из колонок полилась нежная романтическая музыка.

— Эй, юбиляр, принеси, пожалуйста, попить! — крикнула девушка, делая звук потише.

Появился Митя с мокрыми волосами — только что из ванной. Вокруг его бедер было обернуто полотенце. Он подал Насте стакан морса, чмокнул в щеку. Девушка нечаянно капнула на одеяло.

— Ну, блин! Не отстирается! — досадливо сказала Настя, затирая пальцами пятно. — Будем считать, что первая брачная ночь в семье Киреевых прошла успешно. — Она выпила морс, поставила стакан на пол и, прибавив громкости, запела фальшиво, не попадая в ритм. — Ля-ля-ля! Ля-ля-ля-ля-ля-ля!

Митя

открыл дверь кабинета Зои Павловны. Огляделся. Из-за плотных штор свет едва проникал в комнату. На лампе, на письменном столе, на стульях, на книгах, на диване — на всем был толстый слой пыли. Складывалось впечатление, что Настя уже несколько месяцев не прикасалась к вещам в этой комнате, боясь что-то потревожить, погрузиться в паутину грустных воспоминаний.

Митя включил настольную лампу. На столе лежала папка с незаконченной монографией Зои Павловны. Он положил ее сюда в начале августа, и никто, судя по всему, ее не трогал. Митя, брезгливо морщась, концом диванной накидки осторожно отер пыль со стула, стола и папки, опустился на краешек сидения, дернул завязки. Он принялся быстро листать страницы. Помнил, где-то там должна быть интересующая его глава. Ну да, вот она, родимая, откуда взял он обоснование для темы своей диссертации! Если совсем чуть-чуть — буквально одно слово — изменить название, то она попадает в приоритетные для гранта. Митя вооружился карандашом и стал делать заметки на полях монографии.

За работой он не заметил, как быстро пролетело время. В кабинет неслышно вошла Настя. На ней был шелковый халат. Она подошла к нему, обняла за плечи.

— Ты чего тут делаешь?

— Да так, пишу кое-что, — смутился Митя. — Для коллективной монографии надо. Хотим издать мамину работу.

— Неплохо бы. Уже одиннадцатый час, — сказала она, потрепав его за волосы.

— Одиннадцатый? — изумился Митя. Вика наверняка звонила его матери! — Черт возьми, меня потеряли! — он соскочил со стула, заметался по комнате. — Слушай, я могу позвонить жене? Ты не обидишься?

— Да звони кому хочешь! Хоть тысячам жен и любовниц! Я тебе не цербер! — Настя уже обиделась и вышла, хлопнув дверью.

Митя набрал телефон матери.

— Мам, Викуша звонила?

— А что у вас случилось? Вы поссорились? — с тревожным любопытством принялась расспрашивать его мать.

— С чего ты взяла? Так звонила или нет?

— Звонила-звонила, очень уж у нее расстроенный голос сделался, когда узнала, что тебя здесь не было. Где ты шляешься допоздна, интересно знать?

— Все, мать, пока! Потом поговорим, — Митя повесил трубку и тут же набрал свой домашний номер.

— Викуш, я тебя на кафедре ждал — ждал, а потом срочно понадобилось Маркуше халтуру заменять… — затараторил он себе в оправдание.

— Эх ты, даже сегодня не смог сдержать свое слово! — брезгливо сказала Вика. — Можешь оставаться у нее, сколько захочешь.

— Я сейчас! Я сейчас! Через двадцать минут! — закричал Митя в трубку, но в ответ ему раздались короткие гудки.

Митя побежал в спальню одеваться. Запрыгал по комнате в одном носке. Настя, дуясь, смотрела телевизор.

— Настюха, ну что же ты!? Я ведь всегда уходил! — Митя глазами искал второй носок.