Кафетерий для спецназа
Шрифт:
– Эй! – заорал кто-то из полицейских, адресуясь в сторону веранды. – Не заходи, вдруг там труп. Пусть сами вызывают.
Услышав слово «труп», Ханна запаниковала. Заметалась по квартире, ничего не соображая, схватила ключи от кафетерия и помчалась вниз, спотыкаясь на лестнице – позабыв о том, что она в халате и тапочках, а на улице собралось достаточно зрителей. Пробежав вдоль дома и завернув за угол, она уткнулась носом в веранду. Кто-то предвосхитил ее желание украсить заведение к празднику. Занавеси из искусственных лиан переплели ленты: алые поминальные и черные, расписанные почти забытой вязью. Метка Хлебодарной,
Блюстители традиций не побрезговали современными технологиями: прибили ленты к искусственной зелени степлером, не позволяя сорвать метки без повреждений. Ханна растерянно заглянула на веранду, осмотрела все углы, не обнаружила трупа и сильно разозлилась – не столько из-за лент, сколько из-за приглушенных смешков и переговоров полицейских. Развели на пустом месте, выманили из норы, заставили выставить себя перепуганной курицей, испортили образ уверенной в себе бизнесвисицы.
Она вернулась в дом, сохраняя видимость достоинства, посмотрела на костюмы и блузки, вздохнула, переоделась в спортивные вещи, вооружилась ножницами и кухонным ножом, и снова отправилась к веранде – полицейские и спасатели уже разошлись, видимо, вспомнили, что у них имеются служебные обязанности, которые надо выполнять, не растрачивая время на наблюдение за мнимым трупом. Ханна резала ленты вместе с искусственной зеленью, бросала на асфальт, чтобы потом убрать в мешок, и не заметила, как к кафетерию подошли бурые сестрицы-лисицы.
– Ох-ох, – застонала старшая. – Грешно работу начинать без покаяния. Надо вызвать жреца, пусть обряд очищения проведет.
– Какой обряд? – еще сильнее обозлилась Ханна. – Через четыре часа открытие! Отпирайте помещение, включайте печи, начинайте шинковать овощи, распаковывайте замороженные полуфабрикаты.
– Нельзя идти против воли Хлебодарной, – прошипела младшая сестрица-пекарша. – И порог переступать нельзя, пока поминальные зерна не уберут. И убирать с молитвой надо, а не просто так.
Ханна взглянула на пол веранды, засыпанный крашеным пшеном и горохом, срезала очередную ленту и приказала:
– С черного хода иди, если тебе вера через мусор шагнуть не позволяет. И избавь меня от показного благочестия. Тот, кто это сделал, не чтит ни Камула, ни Хлебодарную, иначе бы не шутил с подобными вещами.
– Не тебе судить, – прищурилась бурая. – Вы, висы и висицы, бродите меж двух алтарей. Лавируете, не признавая ни бога войны, ни богиню плодородия. Мы с сестрой не возьмем грех на душу. Не войдем в оскверненный дом, пока не услышим дозволение жреца. Мы уважаем волю Хлебодарной.
«Вот и вылезло… – подумала Ханна. – Чистая кровь, правильные боги, пониженная социальная ответственность… как некстати. Не судьба сегодня открыться».
– Увольняю обеих, – сообщила она, обрезая очередную ленту. – За документами зайдете завтра. На испытательном сроке я могу отказать вам от места без объяснения причин, чем и пользуюсь. До свидания!
– Добрый день!
Ханна вздрогнула. Волк Ёжи как будто вынырнул из-под земли – уличный шум скрадывал шаги, сбивал с толку.
– Позвольте, я помогу.
Она кивнула и отдала ему инструменты – руки уже затекли от непривычной работы.
Тук-тук-тук… шурх!
С ножом Ёжи обращался уверенно – рубил ленты быстро и аккуратно, рассчитывая силу удара.
–
Да что же это такое? Снежка тоже подкралась незаметно, поставила торбу на стол, и, не испытывая никакого божественного трепета, топталась по крашеному пшену.
– В кафетерии, в подсобке, – Ханна достала связку ключей с брелоком из кармана. – Вот, смотри. Зеленая кнопка поднимает жалюзи. Замок простой. Я сейчас тебе покажу, где всё лежит.
Они дружно взялись за дело, и к приходу уборщицы и декоратора, который должен был наполнить гелием воздушные шары, о проклятье и поминовении ничего не напоминало. Снежка смела пшено и горох, Ханна набила лентами два больших мешка, Ёжи вынес их в мусорный бак. Вопрос: «Открываемся или откладываем на завтра?» так и не прозвучал. Ёжи и Снежка отмылись, переоделись в форму, и, шурша прозрачными перчатками, принялись за дела: противни с пирогами и ватрушками отправились в печь, бодро застучала овощерезка, от гриля вкусно запахло жареной курятиной. Ханна принюхалась, сглотнула слюну, вспомнила, что не успела позавтракать и поспешно сбежала в квартиру – перекусывать, гладить блузку, приводить себя в порядок, чтобы хотя бы на открытии выглядеть прилично и достойно.
Она выпила йогурт, сгрызла несколько печений, подкрасила глаза и губы, и начала одеваться, прислушиваясь к себе. Казалось бы – обошлось. Поблагодари Ёжи и Снежку после рабочего дня, вознагради материально. Проследи за развешиванием воздушных шаров и принимай первых посетителей. Отчего на душе по-прежнему тревожно?
Ответ пришел незамедлительно. Мотоцикл взревел мотором, разогнался, пересекая перекресток. Водитель вильнул, притираясь к обочине. Седок размахнулся и швырнул на веранду какой-то предмет. Хлопнуло – под визг декоратора и треск лопающихся шаров. Зазвенело. Похоже, стекло осыпалось.
Ханна скатилась по лестнице, едва не переломав ноги. Добежала к месту происшествия не первой – в рассеивающемся белом дыму, переворачивая стулья и обдирая уцелевшие искусственные цветы, уже бродили полицейские.
– Взрывпакет, – докладывал телефону рослый сержант-волк. – Пыж валяется, сейчас эксперт подойдет, посмотрит. Стекло разбилось от удара баллона с гелием, декоратор перевернул. Да, хозяйка уже тут. Сейчас напишет заявление и даст показания дознавателю. Вы когда подойдете? Хорошо, сейчас закажу. Эй! Повар!
Невозмутимый Ёжи выглянул из-за стойки.
– Курица готовая есть?
– Через десять минут дожарится.
– Отложи, начальство обедать придет.
Ёжи кивнул, сделал пометку на листке бумаги. Снежка нагрузила поднос стаканчиками и пирожками, крикнула:
– Четыре кофе, два с молоком, один с сиропом, один черный. Две слойки с мясом, две с сыром, две ватрушки и слойка с малиной. Забирайте. Готовьте мелочь под расчет или платите с карты. Размена нет.
Ханна хотела сказать, что размен есть, лежит в сейфе, но попала в лапы полицейскому-человеку, потребовавшему от нее заявление о происшествии. Тут же явилась эксперт, самоуверенная рыжая лисица Полина, возжелавшая отобедать блинами с печенкой. Она сфотографировала осколки, пыж с маркировкой, и наорала на двух волков-спецназовцев в полной экипировке, исподтишка лопавших привязанные к веранде шарики. Спецназовцы устыдились и втянулись в помещение – за кофе и пирожками.