Кафетерий для спецназа
Шрифт:
В больнице волк взял верх — этому поспособствовали стабилизаторы тела. Выразилось это в том, что зверь возжелал идти к Ханне, уверял, что им надо покаяться и разжалобить висицу — тогда она их покормит и все станет хорошо. Шольт сопротивлялся. Волк настаивал. Они дважды переночевали в какой-то кладовке — это был компромисс, удержавший от побега — и вернулись домой, где хвостатый немедленно принялся выполнять свой план.
Волк побеждал. Ластился к Ханне, клянчил еду, вылизывал пальцы, осмелев — и лицо. Проник в квартиру, оставил шерсть на всех ковриках и мебели. А в одну особо удачную ночь проспал в кровати,
Шольт помнил свою панику: «А если снова односторонняя связь? Опять окажется, что висице наплевать на его желания и нужды, а дар богов не позволит уйти, будет возвращать к равнодушию и раздражению?». Он твердил себе, что в самом худшем случае будет полегче: Ханна не наркоманка, и не прогонит Йошу — продолжит раскрашивать контурные карты под давлением общественного мнения.
Он носил на плечах плед, подаренный волку. Носил даже тогда, когда с него сняли лангету, и необходимость кутаться в накидку отпала — спокойно можно было одевать куртку. Волк на опасения отвечал презрительным фырканьем. Требовал: «Иди к ней, ложись под бок! Это наша висица, она будет нас любить и кормить, и никогда не прогонит». Шольт верил и не верил — иногда позволял себе дарить Ханне цветы, но первый шаг делать не осмеливался.
Страх почти исчез после того, как Ханна его обняла, успокаивая после смены тела. Почти исчез, но тлел, как уголек под пеплом, и потух, когда волк потребовал: «Иди за ней! Срочно! Иди, это ваш Покров, беды уйдут с туманом и можжевеловым дымом».
Снег таял в ладонях — Шольт дважды умылся ледяным мылом, отгоняя осенние воспоминания. Как метался по улице от магазина к магазину, как вынюхивал след, становясь на четвереньки, вызывая удивленные взгляды прохожих. Как потерял нить запаха Ханны, сел и тихо завыл…
— Папа! — в голосе Йоши смешались удивление и испуг. — Папа! Что с тобой? Тебе плохо? Мохито, иди сюда! Надо отнести его домой!
— Хлебодарная, помилуй! — Ханна оказалась рядом, накрыла его руки своими. — Шольт, что случилось? Ты заледенел весь! Нельзя сидеть в снегу, нельзя! Ты можешь встать?
Голоса и прикосновение отогнали наваждение, разбили стеклянную ловушку, отгородившую его от мира. Шольт потряс головой, медленно возвращаясь в действительность. Убеждаясь — все это было в прошлом. В прошлом году. А сейчас — новый год. Новый год и новое счастье.
Замерзшие губы не слушались. Он с трудом — неловкими жестами — убедил всех, что не надо его ни поднимать, ни нести. Йоша взял пакет с гранатами, Ханна покинула веранду первой, внимательно проследила, чтобы Шольт под конвоем Мохито вышел на тротуар. Они добрались до калитки гуськом — включившийся в реальность Шольт тревожился, опасаясь, что Ханна поскользнется, держался рядом — подхватить, уберечь. Уберечь ее и ребенка. Мохито надзирал за всеми сразу — в случае необходимости медведь умел двигаться очень быстро, Шольт это знал.
Запах дома укутал и согрел лучше любого одеяла или пледа. Йоша, елка, мандарины, разнообразная еда, песочный пирог с ягодами, краска бумажных гирлянд, протянутых через гостиную. Мучнистый след клейстера — утром Ханна налепила на стекла забытые снежинки. Еле заметная нотка гари возле столика, на котором стояли затушенные свечи. Над всем этим главенствовал ежедневно меняющийся запах Ханны. Еще не родившийся ребенок отвоевывал свое место, теснил мать, напоминая отцу и сводному брату: скоро все еще раз изменится. Шольт вдохнул полной грудью, улыбаясь и убеждаясь — следующий год они будут встречать вчетвером.
Йоша, обрадованный тем, что ему удалось изловить и затащить в квартиру Мохито — медведь отказался от приглашения на новогоднюю ночь — демонстрировал игрушки на елке, сбиваясь на пересказ содержимого холодильника.
— Смотри! Вот за этими грибочками мы ездили. Ханна их заказывала на выставке, мы потом забирали у мастера. И салат с грибами у нас есть. Грибы и печенка, ты сейчас попробуешь, убедишься — это очень, очень вкусно! А вот тот лис, о котором я тебе рассказывал. И волки. А медведей не было. Здесь не было, Ханна смотрела какой-то столичный каталог, там куча, огромная куча медведей с горшками меда и рыбой. Но мы их слишком поздно нашли, заказы уже не принимали. Мы обязательно их купим, повесим на елку на следующий год.
Мягко мерцали лампочки-снежинки, разгорались и затухали, позволяя перемигнуться россыпи цветных огоньков — Йоша с Ханной повесили на елку три разные гирлянды, а еще три — на окна. Лисы и волки рассматривали стеклянные шишки и виноград, яркие корзины с цветами напоминали о лете, грибочки и рыбки символизировали продуктовый запас — Ханна раз десять заказывала доставку, как будто в праздничные дни собиралась кормить не его и Йошу, а роту оголодавших спецназовцев.
— Ты в порядке? — ладонь Ханны коснулась лба. — Может быть, скажешь, что случилось?
— Ничего, — Шольт поймал ладонь, прикоснулся губами к запястью, пересчитал поцелуями пальцы. — Наверное, последствия контузии.
Через пять минут выяснилось, что попытка списать мороки прошлого на летнюю контузию была ошибкой. Ханна упрекнула его в том, что он безответственно относится к своему здоровью, а подлый Мохито неожиданно переметнулся на сторону законной супруги и начал ябедничать, перетряхивая все давние отказы от больничных и реабилитаций. Собеседники переместились на кухню, где Ханна выставила на стол кучу плошек с салатами, поощряя союзника.
— Помню я прекрасно! — кипятилась она. — После такого ранения надо в санаторий, отдохнуть хотя бы месяц. А он скамейки на стадионе красил! И мешки с картошкой таскал!
«Картошка-то ей чем не угодила?» — удивился Шольт.
Мохито ел и поддакивал, время от времени подкидывая Ханне заплесневелые факты — как Шольт отправился на дежурство с температурой и не прошел медосмотр, как три года не брал отпуск, как лег спать с грелкой на боку, заявляя, что у него разболелся живот от супа, а в пять утра уехал на «Скорой» с аппендицитом. Ханна охала и подкладывала Мохито добавку. Йоша некоторое время слушал, а потом заскучал и отправился пересчитывать елочные игрушки.