Кафка на пляже
Шрифт:
– Хосино-сан? – подал голос Наката.
– Чего?
– Море, оно замечательное. Правда?
– Ага. Глядишь на него и как-то весь успокаиваешься.
– Интересно, а почему так?
– Скорее всего потому, что оно большое и там ничего нет. – Хосино повел рукой в сторону моря. – А здесь? На каждом углу то «7-11», то «Сэйю» [61] , то патинко, то рекламный щит… какой-нибудь «Ломбард Ёсикава». Разве успокоишься? Хорошо, когда смотришь, а вокруг – ничего.
61
Сеть
– Наверное. Может быть. – Наката на минуту задумался. – Хосино-сан?
– Чего?
– Наката одну вещь хотел спросить. Неожиданную. Можно?
– Давай, чего уж там.
– А на дне моря что-нибудь есть?
– На дне – подводный мир. Там разная живность: рыбы, ракушки, водоросли… Ты в океанариум ходил когда-нибудь?
– Нет. Наката с самого рождения в о-ке-а-на-ри-и не бывал. Наката жил в таком месте – Мацумото называется, а там о-ке-а-на-ри-я не было.
– Ничего удивительного. В Мацумото же горы. Какие там океанариумы. Музей грибов – еще куда ни шло, – поставил диагноз Хосино. – Ну а на дне кого только нет. И почти все дышат кислородом, который в воде. Без воздуха могут жить. Не то что мы. Разные твари есть: красивые, вкусные. Попадаются и опасные, гадости всякой тоже хватает. А вообще трудно объяснить, как там, под водой, если человек сам не видел. Совсем другой мир. До глубины солнечный свет почти не достает, а там такие уроды… Послушай, Наката-сан? Давай, если в этот раз все обойдется, съездим с тобой в какой-нибудь океанариум. Я тоже уже давно не был. Знаешь, как интересно? Тут же море – может, и найдем что-нибудь в районе Такамацу.
– Да. Наката тоже хочет сходить в о-ке-а-на-рий. Обязательно.
– Вот еще что, Наката-сан…
– Что, Хосино-сан?
– Позавчера днем мы с тобой подняли этот булыжник и открыли вход, так?
– Открыли. Совершенно верно. А потом Наката заснул. Крепко-крепко.
– Я вот что хочу знать? Ну открыли мы вход – и что? Произошло что-нибудь?
Наката кивнул:
– Да. Думаю, что произошло.
– А что именно – ты пока не знаешь?
Наката решительно покачал головой:
– Пока нет.
– Так, наверное… это сейчас где-то продолжается?
– Точно. Вы правильно говорите, Хосино-сан: еще продолжается. И Наката ждет, когда это кончит продолжаться.
– А может, когда это кончится, все благополучно разрешится?
Наката снова резко тряхнул головой:
– Нет, Хосино-сан. Накате это неизвестно. Он делает то, что требуется. А что из этого выйдет – кто знает. Наката же соображает плохо, ему такие головоломки не разгадать. Он не может сказать, что дальше будет.
– В любом случае, еще нужно подождать, чтобы все это пришло к какому-нибудь концу. Так ведь?
– Так.
– А до этого попадаться полиции нельзя. Потому что мы еще должны что-то сделать.
– Верно, Хосино-сан. Наката в полицию идти не боится. Как господин губернатор
– Погоди, отец! – оборвал его Хосино. – Они послушают твои непонятные истории, а потом возьмут и слепят такие показания, какие им нужны. Сочинят там, у себя, что им надо. Типа того, что ты залез в дом с целью ограбления, увидел хозяина, схватил нож и его зарезал. Сделают, чтобы было просто и ясно. Правда, справедливость… Им на это наплевать. Им, чтобы процент раскрываемости повысить, из тебя преступника сделать – раз плюнуть. И отправится Наката-сан в тюрьму или в дурдом с такой охраной, что не сбежишь… Хрен редьки не слаще. Будешь сидеть до самой смерти. На хорошего адвоката денег у тебя нет, и назначит тебе суд какого-нибудь отстойного защитничка, которому все до лампочки. Так все и будет, увидишь.
– Наката в таких сложных делах не разбирается.
– Вот как полиция работает. Уж я-то знаю. Я с ними связываться не хочу. Мы как-то характерами не сходимся.
– Столько вам со мной забот, Хосино-сан.
Хосино глубоко вздохнул:
– Знаешь, папаша, поговорку: «Кто отраву проглотил, тот и тарелкой не подавится»?
– А что это значит?
– Ну, раз человек отраву съел, он и тарелкой закусить может.
– Но ведь тарелки есть нельзя – умереть можно. Зубы испортить, горло порезать.
– Так-то оно так, – задумался Хосино. – Но может случиться, опять придется тарелку есть.
– У Накаты голова плохо работает, он не понимает. Отрава – это другое дело, но тарелка… она же твердая.
– Это точно. Что-то я тоже запутался. У меня голова тоже не очень… Вообще-то, я хочу сказать, что раз уж сюда забрался, значит, и дальше буду тебя защищать. Ну не мог ты ничего плохого сделать! Нельзя тебя здесь бросать. Это же предательство будет.
– Спасибо. Наката даже не знает, как вас благодарить. Вы так про Накату сказали… У Накаты еще одна просьба есть…
– Валяй.
– Может, нам машина нужна будет.
– Машина? Напрокат?
– Как это – напрокат? Наката не понимает. Нам все равно. Главное – машина. Маленькая, большая… Все равно.
– Ну, это ерунда. Машины – моя специальность. Возьмем, не бойся. Поедем куда-нибудь?
– Да. Скорее всего.
– Знаешь, отец?
– Что, Хосино-сан?
– С тобой не скучно. Много разного непонятного, конечно, но мне пока с тобой не надоело.
– Спасибо. Если вы так говорите, Накате спокойно. Но, Хосино-сан…
– Чего?
– А надоело– это как? По правде сказать, не очень понятно.
– С тобой что, не бывает такого? Ничего не надоедает?
– Нет. Ни разу не было.
– Надо же… Я так и думал.
Глава 37
По дороге мы остановились в каком-то городке перекусить. Зашли в супермаркет, накупили, как в прошлый раз, еды и минералки, по проселку доехали до хижины. В доме все было, как я оставил неделю назад. Я открыл окно, чтобы проветрить комнату. Разобрал купленные продукты.