Каган Русов
Шрифт:
– На твоем месте, Ольга, я бы вел себя осторожней, - тихо проговорил патрикий. – Все, что нужно от тебя князю, он уже получил. И твой уход ничего не изменит в киевском раскладе.
– Тебе на моем месте не бывать, дядя, - усмехнулась Ольга. – А за предупреждение спасибо.
Аристарх отвесил княгине поклон и покинул гостеприимный дом боярина Жирослава. После встречи с сестричадой его поездка в чужие земли приобретала другой смысл. Конечно, союзников патрикий мог бы найти и в Византии, и в Хазарии, вот только доверия к этим людям у него не было. Ни Итиль, ни Царьград не заинтересованы в усилении Киева. Устранить Игоря, там готовы с величайшим удовольствием, но заодно они приберут к рукам и обезглавленные земли. А патрикий Аристарх ни с кем не собирался делить такой лакомый кусок как Русь. Конечно, годы его уже немалые, но лет пятнадцать он постарается проскрипеть, дабы поднять на ноги малолетнего сына и заслужить в мире
Глава шестая
Посол
На острове Рюген посланца князя Ингера приняли хоть и не с распростертыми объятиями, но, во всяком случае, радушно. Каган Селибур, ражий детина с голубыми на выкате глазами, звал боярина Аристарха в дом, где от души напоил его хорошим рейнским вином. Нравы в окружении кагана царили простые, и Аристарх, привыкший совсем к другим порядкам, с удивлением наблюдал за простодушными и грубыми ротариями. Однако и сам остров, и его столица Аркона произвели на патрикия очень солидное впечатление. Город был обнесен каменной стеной, а его воинственные жители способны были отразить любое нападение и с моря, и с суши. Немудрено, что король Генрих, прибравший к рукам едва ли не все порты южного побережья Варяжского моря даже и не пытался высаживаться на острове Рюген. Едва ли не половина мужского населения острова кормилась набегами на чужие земли, остальные занимались торговлей. Хлеб на острове не сеяли. Холопов было в избытке, но использовались они только в качестве прислуги. Одних ротариев на острове Рюген было более десяти тысяч. Пораскинув умом и собрав кое-какие сведения, Аристарх пришел к выводу, что король Генрих и его легаты никогда не станут полными хозяевами в варяжских портах, пока не приберут к рукам остров и не вышибут отсюда его воинственных обитателей. Руги контролировали едва ли не все Варяжское моря, и от их расположения зависело, доплывут ли до портовых городов купеческие ладьи. У Аристарха появилась возможность выступить посредником между саксами и ругами, и он не замедлил ею воспользоваться. Увы, его разумное предложение не вызвало ни малейшего интереса у кагана Селибура, из чего патрикий заключил, что этот не шибко умный человек не облает той полнотой власти, которая позволяет мудрым правителям вершить великие дела. За спиной кагана Селибура несокрушимой стеной стояли волхвы, настроенные непримиримо не столько даже к королю Генриху, сколько к церкви и христианам вообще. Об этом расстроенному патрикию поведал никто иной, как княжич Олегаст, успевший за четырнадцать лет обжиться на острове и даже выстроивший здесь свой дом. Свел Аристарха с Олегастом боярин Юрий, который чувствовал себя среди воинственных ругов, как рыба в воде. Знал ли молодой боярин, что этот заматеревший в морских походах викинг доводится ему отцом, Аристарх так и не понял, но то, что два этих человека поглянулись друг другу, он нисколько не сомневался. Надо отдать должное Олегасту, он не стал таить обиду на Аристарха, который, к слову, к его изгойству не был причастен, и принял его как дорогого гостя. Кроме всего прочего, беглый княжич просто соскучился по дому и рад был поговорить о Полянской земле с хорошо осведомленным человеком. Аристарх в свою очередь воспользовался оказией, чтобы разобраться в ситуации, сложившейся в Северной Европе с возвышением Людольфингов, которые, похоже, окончательно оттерли Каролингов от власти.
– Положим, оттерли да не всех, - усмехнулся в отвисающие усы княжич Олегаст. – В Западном франкском королевстве по прежнему правит король Людовик, внук единокровного брата кудесника Рулава. Мы помогли ему согнать со стола Роберта Парижского, а в благодарность за труды он вернул мне титул графа Анжерского, который когда-то носил мой отец. Правда, я не стал спорить за земли с тамошними синьорами и предпочел вернуться на Аркону.
– Значит, кудесник Рулав жив? – удивился Аристарх, и нельзя сказать, чтобы это удивление было приятным.
– Жив, боярин, что ему сделается. Так говоришь, Ингер недоволен самоуправством короля Генриха?
– Недоволен не только князь Ингер, но и каган-бек Аарон, я везу его письмо королю.
– Король Генрих болен, - пожал плечами Олегаст. – Говорят, что дни его сочтены. На твоем месте, боярин, я бы для начала отправился в Мерзебург, к маркграфу Зигфриду, именно ему Генрих поручил надзор за славянскими землями.
Аристарх совет с благодарностью принял, однако следовать ему не спешил. Для начала порасспросил купцов, коих в Арконе было с избытком. Но сведения, полученные от них мало отличались от тех, которые сообщил ему Олегаст. Для полноты картины Аристарху следовало бы поговорить с рабби Иегудой, едва ли не единственным человеком в Варгии, которого он знал лично. И хотя не виделись они более двадцати лет, тем не менее Аристарх считал, что может вполне на него положиться. Нельзя
– Маловато у тебя мечников, - согласился с Аристархом княжич Олегаст, к которому он обратился со своей печалью. – Любая разбойная ватажка запросто может вас испятнать стрелами, что на море, что на суше. Ладно, боярин, дам я тебе человека в сопровождающие и полсотни викингов. Но мой тебе совет, обо мне с саксами не заговаривай и даже имени моего не упоминай. Тебе же хуже будет. Рогволд проводит тебя сначала морем в Волынь, а потом сушей в Мерзебург.
Обрадовавшийся было Аристарх при виде Рогволда приуныл. Уж больно юн был его проводник, не старее боярина Юрия, с которым патрикий уже хлебнул лиха в чужой стороне. Если два эти молодца столкуются меж собой, то почти наверняка Аристарх не доедет с ними не только до Мерзебурга, но и до Волыни. У них же только бабьи подолы на уме. Смутило патрикия и несомненное сходство Рогволда с княжичем Олегастом.
– Рогволд сын Мечидрага Полоцкого, - пояснил Олегаст. – За ним ты будешь как за каменной стеной, боярин.
Мечидраг Полоцкий был убит в Киеве четырнадцать лет тому назад, во время замятни, устроенной кудесником Рулавом. Его удел великий князь Ингер прибрал к рукам, а вот о семье Мечидрага с тех пор не было ни слуху, ни духу. Впрочем, жена Мечидрага, кажется, умерла при родах, а ребенка, выходит, Олегаст взял с собой. Удивляться этому не приходилось, так как оба князя были сыновьями Олега Вещего, хотя разница в возрасте у них была существенной. Мечидраг лет на сорок был старше Олегаста, первый сын его сгинул в последнем Олеговом походе, второй погиб в битве с печенегами, третий был убит в Крыму хазарами, а о самом младшем в Киеве уже думать забыли и, выходит, напрасно. А ведь у этого Рогволда большой зуб на великого князя. Ни за что, ни про что тот отнял у него отцовское наследство. Патрикию Аристарху следует присмотреться к младшему сыну Мечидрага, глядишь, при случае пригодится.
До Волыни патрикий Аристарх и княжич Рогволд дошли без приключений. Все-таки две ладьи – не одна, и не каждый викинг рискнет охотится за такой добычей. Стольный град лужичей превосходил Аркону и размерами, и числом обывателей. А разноплеменной толпой и неутихающим гамом Волынь напомнила патрикию Константинополь, город ставший ему почти родным. Впрочем, Волынская пристань показалось Аристарху пустоватой, да и торг, кажется, был не слишком богат. Похоже, город переживал далеко не лучшие времена. Причину этого запустения гостю открыл всезнающий рабби Иегуда, к которому патрикий отправился прямо с пристани. Уважаемый Иегуда годами хоть и не на много, но превосходил Аристарха. Дом его не выделялся в ряду таких же купеческих особняков, но изнутри производил весьма пристойное впечатление и без труда вместил в себя почти сотню мечников, прибывших вместе с патрикием.
– Руги, - коротко пояснил Иегуда, после того как гость и хозяин обменялись всеми положенными по ряду приветствиями. – Они блокировали не только Волынь, но и Микельбор и другие портовые города. По всему выходит, что ими руководит опытная рука.
Патрикий Аристарх мог бы назвать уважаемому Иегуде имя человека, которому принадлежит эта самая рука, перехватывающая торговые суда в Варяжском море, но торопиться с этим не стал.
– А мне каган Селибур показался миролюбивым человеком, - закинул наугад удочку Аристарх.
Худой и желчный Иегуда пыхнул было гневом, но быстро овладел собой:
– Где это ты, уважаемый патрикий, видел миролюбивого руга. Каган Селибур нисколько не лучше других. Да и какой он каган, одно звание только и осталось.
– А десять тысяч ротариев? – напомнил Аристарх.
– Твоя правда, уважаемый патрикий, - вздохнул Иегуда. – Но ротарии не столько Селибуру подчиняются, сколько волхвам. Ты о викинге Олегасте слышал?
– Не только слышал, но и за столом сидел, как сейчас с тобой, - усмехнулся Аристарх.
– Быть того не может, - ахнул Иегуда. – Это же самый страшный разбойник на Варяжском море. После того, как он вчистую разорил город Валслебен и разрушил тамошние церкви, король Генрих назначил цену за его голову в пятьсот тысяч денариев. Я сам бы охотно дал двести тысяч, только бы увидеть этого негодяя в петле.
Патрикий от души порадовался за то, что за столом сейчас нет ни княжича Рогволда, ни боярина Юрия, а потому и некому сейчас ухмыльнуться на слова пострадавшего от набега викинга честного купца.