Каган Русов
Шрифт:
Микельбор встретил князя говолян великим гамом и шумом. И удивляться этому не приходилось. Столица ободритов в последнее время стала едва ли не самым крупным портом на южном побережье Варяжского моря. Золото и серебро само плыло в загребущие руки местных князей. Немудрено, что Мстивой возгордился и стал оспаривать всевластие ругов. Однако кагана Селибура поддержали лютичи, коим Микельбор встал поперек горла, ибо сумел отобрать первенство у Волыни. Впрочем, мира между ободритами и лютичами не было никогда, так что поведению князя Людогаста Волынского удивляться не приходится.
На постой Тугомир напросился
– Князь Людогаст и каган Селибур уже прибыли, - поведал говолянскому князю купец. – По торгу идут слухи, что Селибур заручился поддержкой великого князя киевского и всей Руси Ингера.
– Только этого нам и не хватало, - усмехнулся Тугомир.
– Так и я о том же, князь, - горестно вздохнул Удо, вытирая белым как снег полотном обширную лысину. – Киевлянам и новгородцам палец в рот не клади и без того они уже весь торг на побережье к рукам прибрали. Золото у них, серебро у них. Почти все товары из Византии и из иных дальних восточных стран тоже при их посредничестве к нам попадают. Мне рабби Иегуда недавно жаловался, что итильский купцы в большой обиде на киевлян и новгородцев. А царь Хазарии Аарон грозился спрос учинить великому князю Ингеру за бесчинства, творимые его людьми на водных путях.
– Пусть собачатся, - махнул рукой Тугомир. – Дела это дальние и нас совершенно не касаемые.
– Ох не скажи, князь, - покачал головой Удо. – Слухи идут, что король Генрих собирается на нас войною. Швабы, баварцы и саксы недовольны тем, что все портовые города находятся в руках славян и рвутся исправить положение.
– Пустое, - поморщился Тугомир. – У Генриха и без нас забот хватает. Он спит и видит себя императором. А корону Карла Великого ему искать придется не у нас, а в Риме.
В замок ободритских князей Тугомир отправился утром следующего дня. С собой взял только двух ближних бояр да трех дружинников. Все при мечах, но без брони. Оно и в мечах никакой надобности не было, но здесь не о пользе речь, а о чести. Пока шел по Микельбору все плечи отбил о встречных-поперечных. Уж больно многолюден стольный град ободритов. И кого тут только нет. Своих, славян, едва ли половина, а от пришлых аж в глазах рябит. И швабы тут, и фризы, и саксы, и алеманы, и греки, и арабы. Такая разноголосица кругом, что у непривычного человека уши вянут. И каждый норовит толкнуть владетельного князя. Мечники даже голоса сорвали, облаивая невеж, а с тех все как с гуся вода. Родной Тугомиру Бранибор много тише будет, да и людей в нем раз в десять поменее. А чужих так и вообще почти нет. Ну разве что саксы. Так тех саксов прежде за чужих в славянских землях не держали. А ныне у них все по другому. И главное отличие – вера. Тугомир христианских проповедников гнал из родного города нещадно, а здесь в Микельборе их, похоже, привечали и даже храмы дозволяли строить для вознесения молитв. А с чего бы тому богу помогать своим печальникам, коли они ему не жертвуют ни добром, ни кровью?
Княжий замок у ободритов хорош, Тугомир даже языком прицокнул на
– Ингер Рерик кем князю Мстивою доводится? – спросил Тугомир у всезнающего боярина Чеслава.
– Родовичем, - с охотою откликнулся боярин. – Прежде Микельбор Рериком и звали, это его уже князь Трасик переименовал. При Людовике Благочестивом это было.
– Знаю, что родовичем, а в каком колене?
– Может в пятом, а может в четвертом, - пожал плечами Чеслав. – Хотя, возможно, в третьем. Ингер сын Воислава Рерика, который князю Трасику доводился братичадом. А Мстивой внук Сидрага, который сменил Трасика.
– А что с Трасиком стало?
– Так убил его Сидраг на Калиновом мосту.
Страшные дела порой творятся в мире этом и, наверное, в мире том. Тугомир не стал бы ворошить прошлое, но нужда заставляла. Рассказ Удо о новых союзниках кагана Селибура запал ему в память.
– Узнай, что они за люди и зачем к нам пожаловали, - обернулся князь к Чеславу. – А мечникам прикажи, пусть потолкаются по торгу да расспросят новгородцев и киевлян.
В замке князя Тугомира уже ждали. Мстивой вышел ему навстречу и обнял как брата. Здравной чаркой вождя говолян тоже не обнесли, хотя он и прибыл в гости к князю Ободритскому едва ли не последним. Во всяком случае, и Селибур, и Людогаст, и Никлот и многие другие знатные славянские мужи были уже здесь. За стол садились по давно установленному и строго соблюдаемому ряду: хозяин князь Мстивой во главе стола, каган Селибур одесную от него, князь лютичей Людогаст ошую. Князь Тугомир сунулся было на место рядом с каганом и с удивлением обнаружил, что занято оно каким-то молодцом, светловолосым и улыбчивым, но от этого не менее наглым. Ибо далеко не каждый князь в Варгии осмелился бы переступить дорогу грозному вождю говолян.
– Князь Олегаст сын князя Олега Киевского и Новгородского, - представил незнакомца высокому собранию каган Селибур.
Будь на месте этого Олегаста кто-нибудь из своих, Тугомир непременно ввязался бы с ним в ссору. Но гость из далеких земель имел право на уважение. Считаться с ним местом было бы совсем глупо. А потому Тугомир ответил на улыбку князя Олегаста кивком головы и без споров присел рядом. О князе Олеге Киевском Тугомир слышал. Да и мудрено было не услышать о столь знаменитом воителе, который подмял под себя многие земли Руси. Говорили, что ходил он походом и на ромеев, и на хазар и ходил успешно. Если сын хотя бы в половину в отца уродился, то ждать от него можно будет многого. Немудрено, что каган Селибур так его привечает.
Тугомир, увлекшись своими мыслями по поводу соседа, пропустил начало разговора, а когда спохватился, то Мстивой уже заканчивал свою речь здравницей в честь гостей и тесного союза, который им еще предстояло создать.
Слова князя Ободритского о союзе против саксов пришлись по душе далеко не всем, но никто из вождей, включая и князя Тугомира, не торопился высказывать свое мнение, а уж тем более спорить с Мстивоем. Споры начнутся позже, когда наступит час выбирать верховного вождя, а пока можно выпить вина и перекинуться с соседом умным словом.