Кахатанна. Тетралогия
Шрифт:
– Активнее! – внезапно сказал Ниппи. – Если тебя укокошат, то мне здесь валяться неизвестно сколько. И кто знает, в какие руки я попаду. О себе не беспокоишься, так обо мне подумай.
– Извини, учту, – прорычала она незнакомым ей самой голосом.
Ниппи он тоже не понравился.
– Эй, – окликнул он ее, в то время как она умудрилась рассечь сразу два мохнатых зубастых кома одним ударом. – У тебя голос странный и неестественный. Взбодрись.
– Ax ты ж, жестянка!
Каэ так разъярилась на этого вредного комментатора, что твердо решила выжить, чтобы задать ему трепку. Наверное, это злость помогла ей, потому что удары стали точнее и четче: пауки разлетались в разные стороны; и вдруг – она
Трупы врагов мерзко хрустели под сапогами, руки по локоть были покрыты какой-то остро пахнущей жидкостью, заменявшей паукам кровь, в голове все перемешалось. Но путь был свободен.
– А теперь прямо, – бодро сказал перстень. – Еще довольно далеко, так что я могу почитать стихи собственного сочинения, пока тебе нечего делать.
Каэ лишилась дара речи в прямом смысле. И пока она открывала и закрывала рот, он принялся читать действительно недурные стихи, написанные в жесткой и ироничной манере, а о трепке ей осталось только мечтать.
Внезапно Ниппи замолчал, доказав тем самым, что он далеко не так беспросветно глуп, как иногда кажется.
– Ты не переживай, это еще не Ишбаал, и до талисмана не близко, но... – Видимо, тут он должен был сказать, что умывает руки, но отсутствие упомянутых конечностей помешало ему.
Каэ прислушалась. Там за поворотом, всего в нескольких шагах от нее, ворочалось что-то тяжелое и мокрое, судя по хлюпающим звукам, – будто великан топал по великанскому болоту. Она приостановилась, вытерла сухие и чистые уже руки о рубаху. Затем поудобнее взвесила в ладонях рукояти своих верных мечей и пошла дальше – а что ей еще оставалось?
Этот житель пещеры произвел на нее неизгладимое впечатление. Гигантская тварь, похожая на ожившую перину, – жуткий гибрид летучей мыши и какой-то личинки, безобразно-белой и рыхлой. Больше всего он напоминал горячечный бред или фантазию параноика. Его просто не должно было существовать в этом мире, где вовсю светило солнце, росли деревья и щебетали птицы. Правда, что-то подсказывало Каэ, что на солнце он выходить и не собирается, просто живет себе внутри горы Нда-Али и жрет кого попало. А то, что занимается он этим более чем усердно, было видно сразу – коридор за поворотом был просто завален грудами костей.
– О боги, боги, да сколько же их сюда приходило!
– А ты как думаешь? – солидно молвил Ниппи. – Талисман Джаганнатхи – это тебе не фитюлька, каждому хочется...
Тварь тем временем зашипела и изогнулась, став похожей на взбесившийся валун с крыльями. Именно наличие крыльев Каэтану настораживало сильнее всего. Тело отвратительной «личинки» пошло мелкими волнами, края его приподнялись, и внизу стали видны сотни и сотни маленьких – по сравнению с самим телом – ножек, примерно в руку толщиной, с острыми коготками на концах. Одних этих крючков было достаточно, чтобы разорвать Каэтану в клочья. Так или иначе, но остатки скелетов упрямо свидетельствовали, что у этого мерзкого существа есть несколько оригинальных, но весьма действенных способов расправляться с врагом. Пока Каэ рассматривала противника на предмет выяснения слабых мест, «личинка» приподняла переднюю часть своего перинообразного туловища, позагребала воздух ножками, которые на поверку оказались отвратительно волосатыми и усеянными мельчайшими колючками, и рванула вперед.
Вот где пригодилась наука Траэтаоны! Сотни, даже тысячи прыжков, совершенных из любого положения, головокружительные сальто-мортале, невероятные фигуры, которые он заставлял ее выделывать – с мечами и без них... Когда-то Каэтана сопротивлялась, крича, что она не собирается работать в передвижном цирке акробатом, а Траэтаона, как всегда непреклонный, уверял, что это тоже хлеб на случай, если Истина уже не будет нужна никому. Она всерьез не задумывалась
Каэ даже не предполагала, что насекомоподобные монстры умеют так реветь – протяжно и мерзко. А затем тварь взмахнула своими крыльями, которые выглядели словно прилепленные неким безумцем к ее несуразному телу, и поднялась в воздух. Здесь Каэ пришлось особенно тяжело, потому что до сих пор она была уверена, что летать не умеет. Сражение с крылатой тварью заставило ее усомниться в непреложности этого утверждения.
Самым ужасным было то, что даже неотразимые, сильные удары Такахая и Тайяскарона не наносили монстру серьезных повреждений. Его рыхлая, влажная плоть кусками усеивала пол, но видимого ущерба это не приносило. Коридор был слишком тесным, и пространства для маневра явно не хватало. Раны, которые образовывались на теле личинки, ее не беспокоили, и казалось, она может бесконечно атаковать того, кто столь бесцеремонно вторгся на ее территорию. Каэтану это бы не столь сильно тревожило, если бы она не отдавала себе отчета в том, что тварь – это не конец, а возможно, и не середина пути, что и дальше ее ждет нечто особенное. А сил на это особенное могло не хватить.
Внезапно ее мечущийся взгляд упал на огромное копье – как раз под стать Арескои или га-Мавету. Для нее же подобное оружие было слишком велико. Кто бы ни был носивший его, мускулы у него были стальные. Каэтана подхватила копье с пола, уперла его тупым концом в каменную стену тоннеля, острие выставила над своей головой. Теперь она просто ждала, стараясь успокоиться и наладить дыхание. И когда громада твари тяжело взлетела, хлопая крыльями, и понеслась на нее, она не шелохнулась. И приняла обрушившуюся массу рыхлого туловища на копье, стараясь направить его в темный спутанный узел на теле, надежно защищаемый монстром. Каэ действовала наугад в надежде на то, что тварь все-таки сродни насекомым и темное пятно соответствует нервному сплетению. И оказалась права. Она едва успела отскочить в сторону, когда жуткое существо забилось в конвульсиях, задергалось и наконец замерло. Из страшных ран потоками лилась белая, вонючая, густая жидкость. Каэ стояла в ней по щиколотку и пыталась отдышаться.
– Вот это по-нашему! – снова включился в беседу Ниппи. – А ты еще не совсем пропащая. Пойдем отсюда, вдруг родственники этой детки приползут, пылая жаждой мести.
Каэтана подумала, что несколько тварей такого размера не смогут жить рядом – не хватит пищи. Но все же она была в пещере Ишбаала, и кто знает, какие чудеса здесь возможны. Она поторопилась последовать совету Ниппи и ускорила шаг.
Пол под ее ногами становился все более и более наклонным, пока наконец ей не стало трудно идти. Коридор уводил ее в глубь горы Нда-Али, к самому каменному сердцу, где тяжело и беспокойно ворочалось нечто, носившее имя Ишбаала.
Она не знала, сколько шла, хотя шла очень быстро, не останавливаясь ни на минуту, чтобы передохнуть. Когда становилось уж очень тяжело, она строго напоминала себе о том, что все-таки является богиней – бессмертной, всесильной – и обычные тяготы ее мало касаются. Ниппи бурчал под нос нечто невразумительное, но, видимо, его укачало, потому что вслух он не высказывал ничего.
Последний раз круто вильнув, коридор неожиданно уперся в каменную глухую стену с вырезанными на ней барельефами. Они изображали нечто удивительно знакомое. Каэ заколебалась, рассматривать их или пытаться пробиваться дальше. Наконец решила, что спешка хороша при ловле блох (откуда она знала эту глупую фразу?), и стала пристально разглядывать каменные изображения.